№ 116. 1757 г. июля не ранее 21.—Допрос старшины Ногайской дороги, Усерганской волости Кувата Кинзигул-улы в Оренбурге и Комиссии генерала-маиора А. И. Тевкелева о причинах ухода с башкирами его команды и другими окрестными башкирскими жителями а казахски

Старшина Куват Кинзягулов от роду ему 44 года, родиною он Уфимского уезду, Ногайской дороги, Усерганской волости, в которой был старшиною. И в прошлом 755-м году как находящагося в Уфинском уезде, на Ногайской дороге, в Бурзенской волости каменотесца Брагина убили, того он, Куват не знает и сам при том не был; только слышал оной Бурзенской волости от башкирцов, что он, Брагин, той полости башкирцам нестерпимые принял обиды побоями и взятками, а особливо, что де у многих жен и хороших дочерей отнимал и содержал при себе для блудодейства, за что де и убили. Почему де он как скоро про то ево, Брагина, убийство услышал, то того ж дни, написав, репорт к господину брегадиру Бахметеву (которой тогда по притчине убийства помянутаго каменотесца Брагина, выступя из Оренбурга, был уже в Возд[ви]женской крепости) с писарем своим Мавлюшем Якуповым и послал, на которой от него господина брегадира и ордер получил, чтоб ему, Кувату, самому во 100-е человеках следовать в поход на озеро Талкас, где оной каменотесец Брагин убит. Почему де он, собрав своей команды то определенное число, в поход выступил и прибыл на озеро Талкас, где уже находились подполковник Исаков и капитан Бардовской, и следовали побег ушедших предписанного каменотесца Брагина убивцов, которые бежали в Киргискую Орду; почему команды ево башкирцами и самим им, Куватом, поймано приезжавших из Киргиской Орды для забрания пажита реченных убицов означенного Брагина башкирцев 3 человека, да при них киргисцов двоя, и объявлены помянутому подполковнику Исакову. А затем находились для предосторожности в караулах и розъездах. Точию де неведомо по какой притчине означенной подполковник Исаков, ночною порою призвав ево к себе из лагиря и ничего не роспрашивая, посадил под караул, а команды ево башкирцов всех поручил под смотрение бывшему старшине Шарыпу Мряхову, почему он и содержался 8 дней. А потом, как ис того караула свободился, то находился при оном подполковнике с месяц и по прозьбе ево отпущен был в дом свой с сроком на 10 дней; и быв в доме паки возвратился и к нему подполковнику явился, и жил еще дней с 15 и потом уже совсем в дом свей отпущен. А команды ево башкирцы за -тем ево отпуском поручены в команду капитану Моисееву. А как Бурзенской волости башкирцы малое число уклонились к побегу в Киргис- Кайсаки и следовали уже к Яику реке, то по, приказу преждепомянутого господина брегадира Бахметева посыланы были ис команды ево выбранные самые добрые люди 5 человек для уговору и возвращения их в жительства своя. Почему они ездили и оных бурзенцов склоняя их добродетельии, от самого Яика возвратили было, коим попался уже встречю посыланной за ними ж с командою капитан Моисеев и их всих яко злодеев побил, кроме женскова пола, которых отослал к команде; а притом ис посыланных помянутых команды ево башкирцов для возвращения их 5-ти трех побил же, а двоя ожили. И тако услыша оное их башкирской народ стал приходил по своему лехкомыслею в робость и устрастие. К тому ж как еще получили известие, что находящейся в Кызыльской крепости майор князь Назаров бывших при оной крепости на службе башкирров всех, не оставливая ни одного, без всякой притчины побил, то и вяще пришли в великой страх. А особливо как по убивстве реченного каменотесца Брагина бывшие на Ногайской дороге самые лутчие и верные старшины, которые но только к тогдашним беспутствам, но и прежде к бывшим башкирским замешанном не приставали, а имянно Юмагузя Бердагулов, Самыр Уразгулов, Янали Апанов, Базан Кашаков и с ним сотники и выборные забраны о Оренбург, и известно учинилось, что они по привозе в Оренбург умерщвлены, и тако с того уже времени они, башкирцы, стали между собою весьма инное толковать, не зная, что с собою и делать, ожидая того, что когда де уже самые главные в их народе старшины и сотники побиты, то и им еде а того миновать ли будет. Почему все и взволновались положа, чтоб в спасение своего живота итти им в Киргискую Орду, где их киргисцы, яко с ними единоверные, могут их принять и вкупе с ними жительствовать. Сообщась он, Куват, команды своей с башкирцами всех и еще с ним совокупись открытных около нас волостей башкирцами, стах и 7-ми со всем своим семейством, скотом и нажитом пошли и Яик реку выше Opской крепости переправились, а притом па них никакого нападении от российских поиск не было. И того о ж дни но переправе чрез Яик пришли всем тем собранием н киргиские улусы Меньшов Орды в Семирод-Таминской род, где их киргисцы, приняв, во-первых, не грабя, их разделили по родам, а потом скот их, и пажит и семейство разграбили с немалой между собою ссорою. А ево, Кувата, со всем семейством, с 3-мя женами, с 7-мыо сыновьями, с 3-мя дочерьми взял киргизец Турумбеть батырь и, не держа у себя, отпустил ево по ево прозьбе к Эр-Али салтану, к которому он явился и до отпуску при улусе езо находился; скот же ево и пажит ограблен приезжавшим в небытность ево, Эр-Али, при улусе солтаном Карабашем Ниязовым. Как же из тех, кои с ним, Куватом, бежали, тако ж и после ево прибежавшие в Киргискую Орду башкирских собраниев, сожалея своего отечества, стали выбегать в прежние жительства с кражею у киргисцов лошадей, то оные, негодовав иа них, коих могли достигать на дороге, а других г:о тому их огорчению оставших в улусах своих, а инных, у ково жена молода, или дочь есть, побивали до смерти, и жен и дочерей брали за себя в замужество. А других, видя такие побеги, в разсуждении, чтоб и оставшие к таковым же побегам не отваживались, мужеск пол больших побивали и некоторых они, киргисцы, распродали в Бухарию, в Хизу и в другие в той стороне состоящие азиатские города. А за всем тем. и еще в той Орде как у него Эр-Али, так и у придерживающихся при нем знатных старшин, слыша последовавшие всем бежавшим в Орду башкирцам всемилостивейшие о упущении вин их указы, многократно просился, чтоб он ими был высвобожден во отечество свое, почему он, Эр-Али, и при нем знатные старшины ту ему свободу учинить и обещали. И тако со всем ево вышеписанньхм семейством, да при том з 2-мя племянниками, со снохою и ел сыном, всего в 18-ти душах привезли в Оренбург. Будучи во оной Киргиской Орде, от киргисцов он, Куват к российской стороне никаких худых замыслов не слыхал. И содержан он у них был не так как пленной, но особо своим кошом, и имел по тамошнему каракалпацкому обыкновению хлебопашество, ибо в смежности с теми каракалпаками находились.

ГАФКЭ. Коллегия Иностранных Дел Дело 1757—1760 м., № 5, лл, 34—37.; Из~ влечение из журнала, веденного о Комиссии генерал-майоре А. И. Тевкелева в феврале—августе 1757 г., лл. 16—48. Датируетлся на основании известия о времени доставления старшины Кувата а распоряжение Комиссии, находящеюся в указанном журнале, л. 33.