Первая книга Уфы

Опубликовано Рустам Нурыев - ср, 03/21/2007 - 14:35

Черемшанский или Завьялов ?????

Изучение истории становления и развития статистической деятельности на территории исторического Башкортостана натолкнула меня на очень интересный факт в книгоиздательском деле. Конечным результатом статистической науки и практической деятельности являются публикации в виде статистических сборников и отчетов. Губернский статистический комитет был образован 9 (21 по новому стилю) марта 1835 года в городе Уфе при канцелярии гражданского губернатора Николая Васильевича Жуковского. Задолго до организации правительственной (государственной) статистической службы, еще XVIII веке появились статьи и книги, описывающие состояние Оренбургской губернии. К ним относятся труды П.И.Рычкова, И.И.Лепехина, П.С.Палласа и др. В первой половине XIX века изданы работы И.Жуковского, И.Дебу, Я.В.Ханыкова. При этом, все эти работы не печатались в Уфе.

По сведения многих исторических источников ("Краткая энциклопедия Башкортостана", "Город над белой рекой" и т.д.) повествуют, что первая книга изданная (1859) в г Уфе, это «Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях» В.М.Черемшанского. Краевед и статистик Николай Николаевич Барсов (06.09.1901 – 01.10.1981) дает следующее описание книге: «Автор – преподаватель духовной семинарии в г. Уфе, по взглядам – реакционер. К коренному населению края относился отрицательно. Тем не менее, книга содержит ценный фактический материал: краткую историю края, краткое географическое описание, сведения о населении по ревизиям от 4-ой до 8-ой, население городов и уездов в 1850 году по полу, народностям и вероисповеданиям, число помещиков и крепостных крестьян с любопытной группировкой «владельцев по числу крепостных душ», очень важные сведения об учебных заведениях: время основания, число учащих и учащихся, о лечебных учреждениях и много данных о хозяйстве губернии. Автор дает сведения о сельскохозяйственных культурах, орудиях обработки почвы, об агротехнике, о луговодстве, огородничестве, садоводстве, лесном хозяйстве и лесных промыслах, о пчеловодстве, торговле, о промышленности, рыболовстве и орудиях лова, о промысловых животных и об охоте, о путях сообщения и т.д. Фактический материал книги очень богат. Собственные экономические выводы автора наивны, иногда – порочны (например, составленный автором приходно-расходный бюджет крестьянской семьи, доказывающий «благоденствие крестьянства»)». Данная цитата приводится из «Указателя основной литературы по статистике Башкирской АССР», историко-библиографического материала составленного Н.Н.Барсовым в 1968 году. Материал опубликован в историческом сборнике Статистического Управления БАССР «50 лет Советской государственной статистики./Информационный бюллетень №3 (9). Уфа. 1968.».

На сайте Генеалогия и архивы можно ознакомится с полным текстом «Указателя …» и с описью дел личного архива Н.Н.Барсова.

Вернемся к книге В.М.Черемшанского «Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях». В исторических и справочных источниках современного Башкортостана указывается, что вышеупомянутая книга является первой книгой изданной в городе Уфе. Но оказывается, книга Черемшанского таковой не является. Еще в 70-е годы прошлого столетия Н.Н.Барсов провел исследование и нашел книги, изданные в 1853 году. Об этом подробно написана в очерке екатеринбургского историка и краеведа Виталия Алексеевича Павлова «Люди и книги. Опыт “инвентаризации” уральского книгознания». Поэтому не осмелюсь пересказывать очерк, а приведу его часть:

«....Типография в Уфе появилась в марте 1801 г., однако в течение всей первой половины XIX в. не стала базой книгопроизводства. Она была лишь придатком Оренбургского губернского правления и обслуживала канцелярское и административно-хозяйственное делопроизводство.

Роль типографии существенно изменилась лишь с января 1838 г., когда ей вменили в обязанность выпуск официальной, а с апреля 1843 г. — неофициальной части “Оренбургских губернских ведомостей”. Чиновники правления — журналисты поневоле — неопытные в газетном деле, формировали номера газеты “как бог на душу положит”. Но год от года, не выходя за рамки определенной правительством очень куцей программы, редакция неофициальной части приобрела опыт, привлекла авторов-энтузиастов. В газете начали складываться отделы, рубрики. Появилось немало заметок, статей, очерков по истории, географии, этнографии, экономике края, многие из которых не утратили ценности до сего дня.

Разговор о ведомостях не случаен. Дело в том, что именно они стали той купелью, из которой возникли в Уфе первые книги. Как это случилось?

Но вначале небольшое библиографически-лирическое отступление.

В марте 1964 г. газета “Советская Башкирия” опубликовала статью А.В. Блюма, в которой первой книгой уфимского производства названо “Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях”, принадлежащее перу В.М. Черемшанского и напечатанное в местной типографии в 1859 г. Эту информацию мы повторили и в “Рассказах об уральских книгах”.

Но в том же 1964 г. в московском издании “400 лет русского книгопечатания”, т. 1, сообщалось, что в Уфе в 1833 г. вышла книга Завьялова “Заруцкий в Австрии и на Урале”.

Такое разноречие заинтересовало местного краеведа Н.Н. Барсова, и в середине 70-х гг. он провел собственное исследование. В Башкирской книжной палате нашел сборник “Выбор статей из Оренбургских губернских ведомостей”, изданный в Уфе в 1853 г., а в нем — статью В.В. Завьялова “Заруцкий в Астрахани и на Урале”, годом ранее напечатанную в “Оренбургских губернских ведомостях”. В Питере довелось обнаружить книжку Завьялова с идентичным названием, вышедшую в Уфе в 1853 г. “Австрия” и “1833 год” — нелепые и досадные опечатки в московском сборнике.

“Итак, — писал Н.Н. Барсов, — датой начала книгопечатания в Уфе надо считать 1853-й год. В этом году газетные статьи В.В. Завьялова сверстаны автором в брошюру. Кроме того, в том же году в Уфе напечатана первая часть I тома труда известного ориенталиста, впоследствии академика, В.В. Вельяминова-Зернова “Исторические известия о киргиз-кайсаках и о сношениях России с Среднею Азией” (закончено печатанье в Уфе в 1855 году)”5.

Летом 1980 г. я побывал в Уфе, заглянул в Башкирскую книжную палату и сразу же понял, что мы с А.В. Блюмом допустили ошибку. Николая Николаевича Барсова я знал лишь по его выступлениям в печати. И давно хотелось лично познакомиться с этим интересным, много повидавшим человеком. В ту пору ему перевалило уже за 80 лет…

Дверь квартиры открыл сам хозяин, и когда я представился ему, из-под кустистых с проседью бровей в меня уперся пронзительно-лукавый взгляд. Стало ясно: Николай Николаевич уже прочел только что вышедшие в свет “Рассказы об уральских книгах” и красноречивый взгляд старого уфимца — прямой укор одному из авторов “Рассказов…”.

— Сдаюсь, виноват. — Я покорно поднял руки.

— То-то же! — довольно улыбнулся хозяин и пригласил в небольшую комнату, которая служила ему кабинетом.

В те несколько часов нашей встречи-беседы я не переставал удивляться энергии, остроте суждений и особенно поразительной памяти Барсова. Не прибегая ни к каким записям, он буквально сыпал датами, цифрами, названиями различных изданий, фамилиями давно и недавно живших людей и наших современников. Таким он и запомнился: резковато-прямым, пытливым, умным человеком, хранителем и пропагандистом истории нашей культуры. В тот день Николай Николаевич подарил мне напечатанные в ноябре 1976 г. на множительном аппарате “материалы для лекций” с фиолетовым штампом Башкирского отделения общества любителей книги РСФСР, озаглавленные “У истоков книжного дела в Уфе”.

В верхнем углу первой странички автор написал: “Глубокоуважаемому В.А. Павлову от Н. Барсова. 6-7-80 г.”. Я бережно храню это единственное у меня сочинение краеведа с его автографом. Та встреча оказалась первой и последней. Вскоре из Уфы пришла весть: Николай Николаевич скончался. Урал лишился своего верного сына из племени прекрасных “чудаков”.

…Итак, по мнению Н.Н. Барсова, в 1853 г. в Уфе произошел “прорыв”: миру явились сразу три книги, и первой из них стало сочинение В.В. Завьялова.

Почему и как это произошло?6 К началу 50-х гг. вокруг “Части неофициальной” губернских ведомостей сложился небольшой, но активный кружок авторов-специалистов. Их материалы во многом определяли “лицо” этой части газеты. В ней прижились постоянные рубрики, такие, как “Местные известия”, “Смесь”, “Происшествия”, в том числе научно-краеведческие, например, “История”, “География и статистика”… После выхода очередного номера газеты гранки (типографский набор) определенных материалов не рассыпали, как обычно, а откладывали впрок в том виде, в каком они были заверстаны в газете: с рубриками, с “концовками” (“Продолжение впредь”, “Окончание в след. номере”). Когда публикация материалов завершалась (как правило, через полгода), редакция подбирала гранки, т.е. набор этих материалов, в строго хронологическом порядке и формировала сборник.

Так возник “Выбор статей из Оренбургских губернских ведомостей за 1853 г. Том I”. В него включены материалы, напечатанные в газете в первой
половине года, в номерах с 1 по 27. В томе 331 страница. Во второй том “Выбора статей…” вошли публикации, взятые из номеров газеты от 27 до 52. Учитывая это обстоятельство, а также и то, что в томе 394 страницы, в свет он не мог появиться раньше начала 1854 г. Оба тома снабжены оглавлениями, идентичными титульными листами, и оба заключены в картонные обложки, на которых напечатано название сборника.

“Лицо” сборника, основное содержание его определяют исследовательские сочинения. В первом томе напечатаны “Географические очерки Оренбургского края” Я.В. Ханыкова, его же статья “Материалы для статистики народонаселения Оренбургской губернии”, шесть произведений В.В. Завьялова, в том числе — часть библиографического указателя, во втором томе — перевод с французского большой работы “О значении последних событий в Афганистане для развития географических сведений”. В обоих томах много страниц заняло “Историческое исследование о киргиз-кайсаках…” В.В. Вельяминова-Зернова.

Составители сборника, видимо, придавали большое значение отделу “Местных известий”, главное место в котором отведено четырем “Обзорам событий в губернии…” с декабря 1852 по май 1853 г. Что же в них отражено? Вот красноречивые заголовки: “Пожары”, “Умершие от обжогов”, “Скоропостижно умершие”, далее сообщается о замерзших, утонувших, о “нечаянных смертных случаях” и о “найденных мертвых”. Иначе говоря, представлен полицейский хроникальный мартиролог. Но под этой рубрикой есть и не столь печальные известия. Например, информация “О движении торговли на Мензелинской ярмарке”, нечто вроде путевого очерка “Мензелинск (1 мая)”, под названием “Благородный театр” — своеобразное обозрение спектаклей, поставленных любительским театром в Уфе, во втором томе сообщение “Об открытии метеорологической обсерватории в Уфе” и т.д.

Книжки уфимцы делали и несколько иначе. Наиболее значительный из материалов по окончании его публикации в газете и в сборнике выпускали отдельным изданием. Для этого требовалось определить формат книги по высоте, убрать уже не нужные рубрики и концовки, чуть переверстать текст, пронумеровать страницы, напечатать титульный лист да сделать обложку. Именно так возникла книжечка В. Завьялова “Заруцкий в Астрахани и на Урале”. Сначала под этим заголовком появилась большая статья в газете, затем — в первом томе “Выбора статей… за 1853 г.” и наконец отдельное издание.

Таким образом, первой уфимской книгой следует считать не завьяловское сочинение, а первый том “Выбора статей… за 1853 г.”. Лишь после того, как тираж его был отпечатан, гранки статьи Завьялова извлекли, обе половины ее, помещенные в сборнике, соединили, удалили уже не нужную рубрику “История”, вторично повторенные на странице 54 заголовок работы, фамилию автора и посвящение. Вторая половина подверглась переверстке, нумерация страниц продолжила нумерацию первой половины, т.е. страницы с 19-й по 36-ю. Затем появился набор титульного листа и обложки. Новую книжку можно было печатать. И она вышла следом за первым томом “Выбора статей…”.

Путь, подобный работе Завьялова, проделало и сочинение В.В. Вельяминова-Зернова “Исторические известия о киргиз-кайсаках и сношениях России с Среднею Азиею со времени кончины Абдул-Хайр хана (1748—1765 гг.)”. Том I, 1853 г.

Томик получился довольно внушительный по объему — в нем 231 страница с гравюрой карты и планами. К нему на 48 отдельно пронумерованных страницах, даны “Приложения”. “Том 2, тетрадь 1-я” того же труда вышел в 1855 г. Текст и этого тома предварительно напечатан в ведомостях в 1854 г. В нем, однако, всего 64 страницы. По-видимому, предполагалась к изданию и вторая “тетрадь”, но появилась ли она, неизвестно. Н.Н. Барсов допустил неточность, утверждая, что сочинение было “закончено печатанием”.

Формат всех книжек, сделанных в типографии в 1853 — 1855 гг., одинаков. Идентично и художественно-полиграфическое оформление обложек: использована фигурная рамка одного и того же рисунка. Тиражи первых уфимских книг неведомы. Очевидно, они были очень малы, ибо дошли до нас в считанных экземплярах. Единственный известный сегодня экземпляр книжечки В.В. Завьялова сохранился лишь в Российской национальной библиотеке. На обороте титульного листа — дарственная надпись: “С.П.У. на память зимы 1854 года”. И росчерк фамилии дарителя, начинающийся с буквы “З”. Вполне вероятно, что автограф принадлежит автору книги.

Историческое исследование уфимского учителя Василия Васильевича Завьялова посвящено одному из трагических эпизодов “смутного времени” — разгрому мятежа казацкого атамана Заруцкого, поимке его вместе с Мариной Мнишек и ее маленьким сыном (от Лжедмитрия II).

Фигура махрового авантюриста Ивана Мартыновича Заруцкого в истории России начала XVII в. хорошо известна. Н.Н. Барсов метко назвал его “рекордсменом по перебежкам из одного лагеря в другой”7. Не касаясь прошлой жизни атамана, Завьялов показал последние месяцы его авантюристической, предательской деятельности. В самом главном и существенном верно представил облик Заруцкого как орудия в руках польской интервенции, картину ликвидации мятежа шайки искателей приключений и легкой наживы. Бежав из-под Москвы, тушинец Заруцкий вместе с другой известной авантюристкой Мариной, ставшей его любовницей, начал кровавый путь убийств, грабежей, разорения и опустошения русских сел и городов. В бою с правительственными войсками под Воронежем он был разбит и бежал со своей бандой в Астрахань. Здесь, чиня казни и расправы над сторонниками московского правительства и неугодными, Заруцкий вступил в переговоры с персидским шахом, который обещал содействие персидской интервенции.

Но астраханцы подняли восстание и с помощью отряда терских казаков разбили шайку Заруцкого. Ища спасения, атаман бросился вниз по Волге, к морю, затем вверх по Яику (реке Урал). В июне 1614 г. после боя на Медвежьем острове (между бывшими крепостями Сахарной и Калмыковской) он был выдан своими сообщниками стрелецким головам Г.А. Пальчикову и С.Т. Онучину. В руки стрельцов здесь же попала Марина и трехлетний “Иоанн Дмитриевич”. Под крепкой охраной всех их отправили в Москву. Расправа была жестокой. Заруцкого посадили на кол, “Иоанна Дмитриевича”, как потенциального претендента на российский престол, повесили, а Марину уморили в тюрьме.

Исследование В.В. Завьялова стало первой монографией о мятеже Заруцкого в русской исторической литературе. Советский историк В.Н. Бернадский, опубликовавший в 1939 г. большую статью “Конец Заруцкого”, сурово осудил работу Завьялова, назвав ее “типичным образчиком научных изысканий николаевских столоначальников”, в котором “анализ событий подменен казенной риторикой”8. Оценка явно пристрастна и несправедлива. Правомерно ли было “предъявлять счет” автору, написавшему работу за 80 лет до Бернадского, в том, что тот подошел к делу как сторонник идеи монархии?

В.В. Завьялов верно проанализировал внутреннюю обстановку и международное положение русского государства в 1614 году, показал тайные побудительные мотивы Заруцкого — предателя интересов России, ее врага. Патриотическая позиция Завьялова заслуживает уважения.

В течение трех лет (1856—1858 гг.) в уфимском книгоиздании наступил перерыв. Следующая книга вышла здесь уже в 1859 г. Ею стало “Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. Сочинение В.М. Черемшанского, удостоенное от Ученого Комитета министерства государственных имуществ золотой медали. Изданное иждивением Ученого Комитета Министерства Государственных имуществ”.

Этот солидный монографический труд, включивший громадный фактический материал, множество статистических таблиц, потребовал от уфимских печатников немало усилий и умения. Издание получилось аккуратным и по-своему изящным. Отдельные части сочинения Черемшанского ранее были напечатаны в “Оренбургских губернских ведомостях”. Например, “Хозяйственно-статистические описание Воскресенского медеплавильного завода” появилось в 1, 2—6 номерах газеты еще в 1855 г. Книгу же набирали с рукописи, которая прошла сквозь цензурные рогатки многих министерств и ведомств…

Опыт первых лет книгоиздания уфимцы не забыли и выпустили “Выбор статей из Оренбургских губернских ведомостей за 1859 год”. Принцип его формирования остался прежний. Но в содержании книги, как и газеты, отразилось новое время — период подготовки крестьянской реформы, активизация общественных сил, капиталистических отношений. Не случайно в ней даны “Таблица, показывающая числительность (так в тексте.— В.П.) помещичьих крестьян и дворовых людей в Оренбургской губернии…” с 5-й по 10-ю ревизиям, “Ведомость о числе крепостных людей при некоторых горных заводах Верхотурского и Кунгурского уездов Пермской губернии в 1752 году”, большая статья П. Чоглокова “Историческая заметка о крепостном населении Оренбургского края”, перепечатанное из “Православного собеседника” “Слово об освобождении крестьян”. Безымянный автор “Слова…” призывал крепостной люд возлюбить своих помещиков, которые добровольно, “по зову царя своего”, освободят его. Редакция дворянско-монархической газеты была верна своему идейно-политическому направлению.

В сборнике значительное количество материалов, обращенных к прошлому Южного Урала. Например, статья Л.С. Суходольского “Распространение христианства в пределах Оренбургского края в XVIII столетии”, анонимное “Письмо о земледельстве в Казанской и Оренбургской губерниях”, взятое из академического журнала “Ежемесячные сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие” за 1758 г., “Записка Дмитрия Волкова об Оренбургской губернии 1763 года”9. Интересен перевод с английского отрывка из книги Т. Аткинсона “Восточная и Западная Сибирь”, посвященного Златоустовскому заводу и русскому металлургу П.П. Аносову. Есть материалы на медицинские темы. Однако основное внимание составитель сборника обратил на рубрику “Местные известия”, на вопросы экономического характера, современную тематику.

Тема капитализации края заняла весьма значительное место. В “Заметке об Инзерской даче” А. Любомудрова рассказывается об учреждении “русской горнозаводской промышленной компании” с целью “развития горнозаводского производства (…) и для распространения торговли металлами на правильных коммерческих основаниях (…)”. В сборнике сообщается о начале пароходного движения по реке Белой, “имеющего целью сблизить наш богатый край с местами сбыта…”, ибо горные заводы губернии “повезут свои произведения на пароходах… потому что подобный транспорт гораздо выгоднее, удобнее и быстрее (…)”.

Об успешной торговле в Троицке в 1859 г. опубликовано две заметки, причем автор второй — “Троицкая торговля чаем” — ратовал за “освобождение этой торговли от формальностей и стеснения”, за “поощрение торговой предприимчивости”. Защита капиталистических интересов в период общественного подъема, как видим, не обошла и официальное издание.

На последней, 352 странице сборника есть “концовка”: “Прод. Буд [ет]”. Либо это недосмотр редакции, либо она намеревалась выпустить и следующую подобную книжку. Но появилась ли она, неизвестно. Сборник, если учесть его объем и то, что некоторые материалы опубликованы в последних, декабрьских номерах газеты, мог выйти не раньше 1860 г.

Кто же стоял у колыбели уфимского книгопроизводства? Прежде всего, это Иван Прокопьевич Сосфенов — смотритель (т.е. заведующий) Уфимского уездного училища, владелец частной библиотеки и редактор неофициальной части газеты. Заслуга его в том, что он привлек к газете коллегу — смотрителя Оренбургского уездного училища Сунгурова10, старшего учителя истории Уфимской гимназии В.В. Завьялова. Среди авторов газеты — гражданский губернатор Я.В. Ханыков, молодой чиновник Оренбургской пограничной комиссии В.В. Вельяминов-Зернов и другие. Оба тома “Выбора статей… за 1853 год” не могли выйти без участия И.П. Сосфенова. Возможно, он сам и составлял их. Не имея опыта в книгоиздании, Иван Прокопьевич подошел к новому делу, как говорится, не долго думая: избрав хронологический принцип составления сборника, последовательно брал материалы вышедших номеров со всеми газетными атрибутами и ставил друг за другом…

В 1854 г. Сосфенов покинул Уфу, передав редактирование неофициальной части газеты самому активному из ее авторов — В.В. Завьялову. Василий Васильевич опубликовал информацию о древних памятниках письменности в крае11, напечатал свои переводы статей с французского языка, рецензии на книги, периодические издания, на отдельные статьи, имеющие отношение к Южному Уралу и Средней Азии и т.д. Особое значение для науки и культуры края имеет его большая трудоемкая работа, напечатанная в 1852 —1854 гг. в 29 номерах ведомостей, “Об источниках и пособиях для изучения Оренбургского края и соседственных земель Средней Азии”. Автор этого указателя литературы стал одним из первых на Урале библиографов.

Заметим, что серьезный библиографический труд уфимского учителя послужил толчком и практическим пособием для организации в Оренбурге по инициативе В.А. Перовского научно-краеведческой библиотеки. Библиотека создавалась в 1853 г. для служебных целей, и руководил ее комплектованием председатель Оренбургской пограничной комиссии востоковед В.В. Григорьев12.

Свое исследование о разгроме мятежа Заруцкого Завьялов посвятил “Его превосходительству Якову Владимировичу Ханыкову”. Думается, это посвящение — не обычная дань чинопочитанию, а скорее знак уважения не только камергеру, действительному статскому советнику и гражданскому губернатору, но и крупному ученому, географу, геологу и картографу. Ханыков, кстати, тоже стоял у истоков местного книгопечатания. В соответствии с порядками того времени ни газета, ни сборник, ни книга не могли миновать Я.В. Ханыкова. Цензурование газеты, наблюдение за печатью в губернии было одной из обязанностей гражданского губернатора.

Задолго до появления первых уфимских книг Я.В. Ханыков опубликовал ряд научных работ. В первом номере неофициальной части “Оренбургских губернских ведомостей” за 1853 год Яков Владимирович напечатал “Географические очерки Оренбургского края” и “Материалы для статистики народонаселения Оренбургской губернии”, вошедшие затем в первый том “Выбора статей… за 1853 год”.

Автору одной из первых уфимских книг Владимиру Владимировичу Вельяминову-Зернову в 1853 г. было 23 года. Он рано проявил свой интерес к лингвистике, к истории народов Востока. Питомец Александровского лицея, он в 14-летнем возрасте по доброй воле стал брать уроки еврейского языка. Затем, очевидно под влиянием двоюродных братьев Якова и Николая Ханыковых, овладел персидским и арабским (Яков в ту пору — в конце 40-х — начале 50-х гг. — был секретарем совета и профессором лицея, а Николай — уже видным специалистом по Востоку, дипломатом в Главном управлении Закавказского края).

Знание персидского и современных западноевропейских языков Вельяминов-Зернов использовал еще в лицее, написав диссертацию “О вступлении на престол Дария-Гистаспа по Геродоту и Фирдоуси”, опубликованную в “Памятной книжке императорского Александровского лицея на 1850—1851 год” (СПб, 1850.). В этой работе молодой исследователь проявил самостоятельность суждений, острый критический ум. Спустя годы, эта работа откроет список научных публикаций академика Вельяминова-Зернова…13 По окончании лицея Владимира Владимировича определили на службу в Азиатский департамент министерства иностранных дел, а в следующем году — в Оренбургскую пограничную комиссию. До 1854 года он почти в непрерывных командировках в землях Малого, Среднего и Большого казахских жузов, у***** изучает казахский, татарский, башкирский языки, до него совершенно не исследованные, знакомится с бытом, нравами, обычаями, историей тюркских народов. Тогда же он много работает в богатом Оренбургском архиве и в перерывах между командировками пишет свои “Исторические известия о киргиз-кайсаках…”.

Используя множество подлинных, ранее не известных науке документов, автор впервые раскрыл административные, торговые перипетии, дипломатические хитросплетения во взаимоотношениях России с государствами и народами Средней Азии. Сегодня сочинение ценно прежде всего фактическим материалом. Современные исследователи нередко ссылаются на этот и другие труды ученого.

Пятилетнее пребывание Владимира Владимировича в Оренбургском крае предопределило научные интересы его как востоковеда-историка, лингвиста, археолога, этнографа и нумизмата, работы которого удостоивались высокой оценки ученых-специалистов.

“Описание Оренбургской губернии…” В.М. Черемшанского и “Выбор статей из Оренбургских ведомостей за 1859 год” вышли в свет в то время, когда ни Сосфенова с Завьяловым, ни Ханыкова с Вельминовым-Зерновым в Уфе уже не было. Издатели труда Черемшанского и нового сборника известны: Ученый Комитет министерства государственных имуществ и губернское правление. Кто явился инициатором и составителем сборника, мы не знаем. Но без одобрения и разрешения нового гражданского губернатора Егора Ивановича Барановского появиться он не мог. Барановский же известен как человек передовых взглядов, как друг поэта-петрашевца А.Н. Плещеева, который в конце 50-х годов служил в канцелярии губернатора.

Как видно, на Южном Урале в 50-е гг. XIX в. издательская деятельность активизируется. Верх берет краеведческая литература. Но, в отличие от Оренбурга, где в ту пору выходят справочники (адрес-календари), и в отличие от европейской провинции России, где уже с 40-х гг. в практику вошел губернский вариант литературного альманаха, Уфа предложила свой тип издания — губернский сборник краеведческо-публицистического характера. Он отражал неопытность издателей, все достоинства, но и все изъяны и атрибуты официальной губернской газеты....»

Прочитав очерк, я заглянул в библиографический указатель «Башкортостан в печати до 1917 года» Башкирской книжной палаты. На самом деле книги, изданные в 1853 году, в указателе присутствуют. Но почему наши авторы продолжают ошибочно указывать год издания, автора и наименование первой книги, изданной в Уфе? Может они не знают то, что давно известно екатеринбургскому ученому? Или знают, но хотят сохранить первенство за книгой, которую принято считать первой?