Губернатор Цехановецкий (1905 г.)

Именным Высочайшим указом от 27 июня 1905 г. Смоленский Вице-губернатор Действительный Статский Советник Болеслав Павлович Цехановецкий был назначен Уфимским Губернатором.

В это время в Уфе обстановка медленно накалялась и новый губернатор сразу окунулся в гущу событий, будораживших население губернии. В условиях войны активизировали свою работу различные политические и профессиональные организации, в том числе местный комитет РСДРП. По улицам разбрасывались листовки (например «Да здравствует всеобщая забастовка!»), за городом собирались многочисленные массовки. Пыталась наладить регулярную работу нелегальная типография. В начале июля выдвинули свои требования и начали забастовку рабочие на железнодорожной станции, чугунно-литейном предприятии Фролова, лесопильном заводе Ф.Г. Стуколкина. Также под угрозой забастовки выдвинули свои требования телеграфисты станции «Уфа». Рабочие и служащие многих других предприятий города под влиянием этих событий настойчиво требовали от хозяев повышения платы и других уступок.

Сам Б. П. Цехановецкий был не склонен рассматривать эти события угрожающими общественному порядку: «за лето и осень 1905 г. общественное спокойствие в Уфимской губернии нарушено не было». А главным источником нестабильности в городе он видел железнодорожных рабочих, и позднее в своих воспоминаниях он писал, что «смутный ропот начал проявляться только в первой половине октября … между уфимскими рабочими Самаро-Златоустовской железной дороги. Рабочие требовали прибавки за сверхурочные работы, вызванные войной».

Во время войны железная дорога и вся полоса отчуждения подчинялась командующему войсками Казанского округа. А поскольку беспрепятственное прохождение грузов по железной дороге дальше в Сибирь и на Дальний Восток имело стратегическое значение, вновь прибывшему губернатору пришлось предпринять все необходимые меры по восстановлению ее работы. Для этого 14 октября он отправился на место проведения стачки - в железнодорожные мастерские.

В мастерских ему пришлось выступить перед многочисленным собранием рабочих. Б.П. Цехановецкому удалось отговорить их от похода в город, поскольку как губернатор он не мог позволить проведению незаконной демонстрации, что привело бы к столкновению с войсками и полицией. Однако он заверил рабочих, что будет всеми силами способствовать разрешению конфликта. На этом собрании губернатор одержал небольшую тактическую победу, разрешив ситуацию мирно. На этом митинге ему пришлось в споре лицом к лицу столкнуться с «профессиональным агитатором Николаем Ивановичем», также выступавшим перед рабочими. Личность этого человека долгое время оставалась для властей полной загадкой. Прибыв недавно в Уфу, он уже успел заработать большой авторитет среди рабочих, и своими выступлениями, по оценке губернатора, имел большое влияние на толпу.

Впрочем, по мнению Болеслава Павловича «нелегальные собрания в мастерских были нетерпимы и 16-го октября по соглашению с военной властью и железнодорожной жандармерией» он решил занять их войсками.
Сам Б.П. Цехановецкий очень подробно вспоминает об октябрьских событиях 1905 г. в одной из «глухих губерний, где я был губернатором в то время».

«Стачка железнодорожных рабочих не замедлила повлечь за собой и стачки городских и окрестных фабрик и заводов, приказчиков магазинов и служащих земства и городской управы. В городе началась всеобщая стачка, захватившая даже мужские и женские учебные заведения, которые вынуждены были закрыть ввиду происшедших в них беспорядков. Повсюду ходили патрули, для поддержания внешнего порядка… Администрация почты и телеграфа была в особенности мишенью угроз и поползновений со стороны стачечников. Пришлось организовать специальную конную отправку почты внутри губернии и тщательно следить за телеграфной линией по почтовым дорогам».

В своих мемуарах Б.П. Цехановецкий отмечал, что в дни накануне объявления Манифеста в городе происходили многократные беспорядки, а «оппозиционных элементов всех оттенков было очень много». Главную же вину за «возбуждение волнения» он возлагал на «партию беспорядка».

Забастовка железной дороги задержала в Уфе несколько сот пассажиров, по большей части прибывших из уездов на пароходах, чтобы пересесть на поезд. В городском управлении им раздавали денежную помощь, и губернатор в отсутствии вице-губернатор и представителя канцелярии сам был вынужден принимать десятки посетителей. По словам Б.П. Цехановецкого его в это время «тормошила толпа челобитчиков, путешественников, и солдатских жен, которых нельзя было не принимать». Обстановка в городе была напряженная, но после опубликования манифеста 17 октября «политическая стачка прекратилась». Оставалась бастовать еще несколько дней только железная дорога.

Утром 18 октября губернатором была получена официальная телеграмма с текстом «Высочайшего Манифеста» и он сразу направил депешу в губернскую типографию «с приказом отпечатать, как можно больше экземпляров для распространения в народе этого государственного акта»1. На пороге губернаторского дома появилось несколько людей с просьбой показать текст манифеста. Как только узнали, что губернатор раздает манифест, у дома собралось большое сборище и губернатору пришлось раздать всю огромную пачку со свежеотпечатанным документом. Притом толпа вела себя очень шумно, люди вырывали друг у друга листы и радостно кричали. Были также люди с красными флагами2. Губернатору пришлось дать своё согласие на немедленное освобождение всех политических заключенных, не состоящих под следствием, и освобождение которых зависело от администрации. 18 октября также произошло несколько столкновений манифестантов с полицией и солдатами, и нападение неизвестных лиц на прохожих, причем несколько человек было очень сильно избито. Все это послужило причиной новых сборищ у губернаторского дома.

Причину возникновения столкновений жителей с военными и нападения неизвестных на мирных обывателей, происшедшими между 15 и 18 октября Б.П. Цехановецкий видел в том, что гарнизонные солдаты, призванные на службу во время войны из резерва были озлоблены на манифестантов и считали их причиной своей задержки здесь. Он считал также, что «эти случаи послужили беспорядочным элементам (партии беспорядка) предлогом нападения на полицию и полицейские участки»3. Губернатору пришлось пообещать толпе, что он тщательным образом проведет расследование «этих побоищ» и отстранит от дел причастных околоточных надзирателей и полицмейстера. Притом Б.П. Цехановецкий считал, что народу неясен смысл манифеста и в разгар кризиса это сводит обывателей с ума.

Ситуация для властей осложнялась также и тем, что не было никаких инструкций что следует предпринимать при публичных манифестациях, ранее запрещенных.

Между тем среди уфимского мещанства происходит рост недовольства ухудшающейся экономической обстановкой. Забастовки на железной дороге, промышленных и торговых предприятиях города приводят к тому, что учащаются случаи противодействия участникам революционного движения со стороны консервативно настроенной части населения. В 20-х числах октября 1905 г. в противовес революционным митингам происходит ряд многочисленных патриотических манифестаций численностью 10-30 тыс. человек1, прошествовавших по улицам Уфы с пением гимна, портретами императорской семьи и иконами. Эти манифестации впрочем, тоже окончились уличными беспорядками и погромами, погибло несколько человек. Даже потребовалась помощь военной силы, чтобы отбить останки растерзанных людей от бушевавшей толпы2. В этих условиях 24 октября губернатор опубликовывает приказ, запрещавший до нового распоряжения любые публичные собрания на улицах.

В ноябре источник напряжения для администрации опять сместился в сторону железнодорожных мастерских. И «никаких особых волнений не было», хотя властям стало известно, что в мастерских рабочими вытачиваются оболочки для бомб4. В это время губернатор осаждал военного министра телеграммами, прося ускорить присылку войск в Уфу. В двух соседних губерниях (Казанской и Самарской) разыгрались земельные беспорядки, и губернская администрация срочно занялась формированием и вооружением новых полицейских кадров. В этих условиях, когда к губернатору неоднократно являлись солдаты местного гарнизона недовольные задержкой, и хотели роспуска, ему приходилось лично беседовать на воинских собраниях и делать все возможное для поддержания порядка в частях.

В ноябре Б.П. Цехановецкий добивается присылки в Уфу трех рот пехоты из Саратова и трех эскадронов казаков из Оренбурга. Слух о том, что казаки явились для поддержания порядка, «произвел на улицу впечатление пушечного выстрела и впечатление очень полезное для общественной безопасности.

Хотя в условиях октябрьских уличных беспорядков действия губернатора по усмирению толпы, его неоднократные выступления перед митингующими, выглядели вполне логичными. Однако подобное поведение и либеральные взгляды нового губернатора были не по душе многим сотрудникам губернской администрации. Они рассматривали их как открытое содействие губернатора революционному движению. В многочисленных телеграммах на имя министра императорского двора В.Б. Фредерикса, товарища министра внутренних дел Д.Ф. Трепова, служащие администрации жаловались на то, что «со дня приезда в июле месяце губернатор вступил в тесную связь с местными революционными деятелями», «открыто объявил, что он не сторонник самодержавия, пропагандировал скорейшее ограничение власти Государя конституцией», и «пытался склонить, подчиненных ему содействовать конституционным стремлениям». На митингах 18-19 октября «шествовал под развернутыми красными флагами», «снимал шапку перед революционными знаменами», под давлением демонстрантов «удалил от должности чинов полиции, препятствовавших революционерам».

Кроме того, за губернатором пристально следили. В дни наибольших волнений и уличных беспорядков правителю канцелярии губернатора, являвшемуся также членом уфимского отдела консервативного Русского Собрания А.П. Лобунченко, сотрудник администрации сообщал обо всех действия губернатора в эти октябрьские дни. Форма доклада подтверждает систематичность этих наблюдений за Б.П. Цехановецким. Правителю канцелярии было сообщено, что губернатор встречался со Спасским и Свидерским (известными уфимскими революционерами) и «долго разговаривал с ними у себя в кабинете». Не ускользнул от пристального наблюдения и тот факт, что губернатор один без охраны скрытно отлучается куда-то по ночам.

Авторы телеграмм отмечали, что под непосредственным покровительством Б.П. Цехановецкого в губернской типографии печатаются «прокламации, приглашающие к кровавой мести со слугами Царя», а непосредственно уличные беспорядки они видели «результатом подстрекательств Б.П. Цехановецкого городских земских деятелей». В этих жалобах ситуация в Уфе была представлена в катастрофическом для центральных властей свете, а сами авторы просили «защитить жизнь и имущества наши от вооружившихся революционеров».

Эти полные возмущения послания не остались без внимания в Санкт-Петербурге. Власти срочно потребовали выяснить о действительном отношении губернатора к происшествиям в Уфе. И начальнику местного жандармского управления пришлось в спешном порядке делать полный доклад в департамент полиции о событиях октября 1905 г. Он успокоил власти, заявив, что действия губернатора предотвратили «кровопролитие и толпы разошлись», а «депутации от Думы дворянства и духовенства являлись благодарить Губернатора за его поведение, послужившее к предотвращению кровопролития», и также что «рабочие настроены совершенно мирно».

Однако к концу года правомонархические силы все-таки обиваются своего и в конце ноябре Б.П. Цехановецкого переводят из Уфимской губернии. Правда добраться до столицы ему удалось с большими трудностями, поскольку помешали задержки, вызванные забастовками на железной дороге и декабрьские уличные бои в Москве.