prilepco

ищу родственников:Родословная ветвь нашей семьи сложилась в далекие времена из двух корней в селе Зобово, расположенном в Оренбургской области в 30 километрах от райцентра Шарлыка. Первым жителем этого села был Нестор Зобов. Отсюда и получило свое название село в 1809 г.
Нестора Зобова Очаровало раздолье оренбургских степей, светящихся серебристыми лучами весною и золотыми осенью. Место для жизнедеятельности было удачным: обширные поля были окружены нетронутыми смешанными лесами с холодными хрустальными ключами, впадающими в живописную речку Тягер. Это привлекало трудолюбивых крестьян, и уже к началу XX в. в селе было свыше 400 дворов. Здесь в 1877 г. в семье потомственных крестьян и родился мой отец Алексей Иванович. Род его был из оренбургских казаков. Деды мои были мастеровые люди. Дед Иван имел в Зобово свою кузнецу, и слава его кузнечных дел была известна на всю округу.
Дед Семен, по линии матери, был непревзойденным мастером по катке традиционных русских валенок. Он катал валенки не только для мужчин и женщин, но и особые - свадебные для невест, которые отличались своим изяществом и красивым орнаментом из цветных ниток. И нередко на селе, напоминая родителям об этих валенках, будущие невесты пели:
Валенки, валенки,
Ох, да не подшиты, стареньки...
А какие родители захотят, чтобы их чадо "... по морозу босиком к милому ходило". Поэтому спешили приобрести такие валенки. И молодой парень, имевший новые валенки, слыл завидным женихом.
Отец с раннего детства познал нелегкий крестьянский труд. Будучи ребенком смышленым закончил сельско-приходскую школу, что немногим удавалось в то время на селе. Помогая в работе отцу, он с годами освоил кузнечное дело столь необходимое в крестьянской жизни. Кузница, стоявшая на пригорке села, после смерти деда Ивана досталась отцу по наследству. В ней он начал работать вместе с младшим братом Тимофеем. И как потомственные мастера кузнечного дела, они вскоре заслужили у односельчан признание и глубокое уважение.
Украшением села была весьма привлекательная с виду церковь. Она стояла в центре, и малиновый звон ее колоколов разливался по всей округе. В православные праздничные дни в нее шли крестьяне из соседних деревень и сел. А наш отец и дядя Тимофей, имея от рождения хорошо поставленные голоса, во время богослужения постоянно пели в хоре на крыльцах алтаря. Молодежь, придерживаясь традиции своих предков, также регулярно посещала эту церковь.
Притягательная сила церкви состояла в том, что в ней проводилось торжественное венчание молодых, крещение новорожденных детей, отпевание ушедших в мир иной. Перед началом посевной компании, служили молебен, прося у Бога, чтобы он послал им хороший урожай. Церковь в те годы воспитывала у прихожан высокие духовно-нравственные устои, добропорядочность, сострадание к ближнему, чувство долга перед Родиной, призывала к сохранению мира. И если в нашем поведении не было недостойных поступков, то этим мы были обязаны и нашим родителям, и нашей церкви, призывающей творить добро и возлюбить ближнего.
И так получилось, что церковь, стоявшая в центре Зобово, как бы разделяла село на два околотка. Один околоток получил наименование Шаровых по фамилии потомственных мастеров по катке русских валенок, а другой - Сомовых, мастеров кузнечного дела.
Сельчане нередко устраивали между околотками спортивные встречи, а в рождественские и пасхальные праздники - веселые и шумные хороводы, с песнями и плясками под простую русскую гармонь и балалайку. Все это скрашивало нелегкий крестьянский труд, который в пору посевных и осенних уборочных работ длился от зари до зари, и вместе с тем воспитывало у подрастающего поколения правильное отношение к труду и отдыху; в полном соответствии позабытой русской поговорки: "Делу время - потехе час!"
В каждой половине села следили за тем, чтобы девчата выбирали женихов только в своем околотке. Нередко на этой почве проходили кулачные бои, где стенка на стенку удалых молодцев одного околотка шла в бой 10 на другой. Бои порой так разгорались, что в них втягивались и зрелые мужики.
Вот в таких кулачных боях отец, когда ему едва исполнилось двадцать лет, отстоял право и уговорил родителей сосватать из семьи Шаровых приглянувшуюся ему семнадцатилетнюю Анюту - белокурую, миловидную с открытой нежной душой девушку. Отец спешил жениться: слишком много у него было соперников.
Волнующее и незабываемое событие в их семейной жизни началось венчанием в церкви и закончилось веселой свадьбой, как было принято на Руси. Оба они смотрелись красиво: он - кузнец, широкоплечий, ладно слаженный, а она - с точеной фигуркой и голубыми, излучающими тепло, глазами, словно олицетворение матери-земли.
Мать выросла в семье потомственных мастеров производства валенок, где она научилась умело наносить красочный орнамент на них.
Валенки в России не просто обувь, а образ жизни русского человека. Многие века они грели ноги холопам, солдатам и полководцам. Большую роль они сыграли в зимнюю пору Великой Отечественной войны.
Мать рассказывала, что когда она наносила вечерами цветными нитками орнамент на валенки, то свекор сетовал на то, что слишком много сжигалось керосина в лампе. Тогда она стала использовать древесные лучины, заранее приготовленные из сухих березовых дров, лишь бы скопить какую-нибудь копейку, чтобы в местной лавке купить ситец для ребятишек.
По своему характеру мои родители были разными. Отец вспыльчивый, темпераментный, иногда мог сорваться. А мать со своим мягким и душевным характером всегда шла на уступки, находила слова утешения и примирения. И жили они душа в душу, потому что очень любили друг друга. Свивая свое гнездо, мои родители внесли в него самые лучшие традиции своих предков: стремление к труду, к знаниям и уважение к старшим.
Октябрьская революция для отца стала судьбой, его кровным делом. Он боролся за советскую власть в партизанских отрядах и едва не поплатился за это жизнью.
В те суровые неспокойные дни в селе одна власть сменяла другую точно так, как это ярко показано М. А. Шолоховым в романе "Тихий Дон".
Однажды в село ворвались казаки и жестоко расправились с теми, кто выступал против царя-батюшки. Дядя Тимофей с группой мужиков вовремя успел скрыться в ближайших лесах, а отец, работая в кузнице, задержался. Его тут же арестовали и, угрожая расстрелом, посадили в один из амбаров под усиленной охраной.
На другой день, чуть свет пробился в окно, мать, прихватив с собой небольшой узелок с едой, подошла к тому амбару и стала умолять охранника передать узелок с продуктами отцу.
- Он со вчерашнего дня ничего не ел, - со слезами на глазах говорила она.
Отец, услышав голос матери, снял с ног новые сапоги и выбросил их в маленькое амбарное окошко.
- Забери, сыновьям пригодятся, - сказал он, понимая, что отсюда живым не вернется.
И прижав эти сапоги к груди, как детей от дождя, она в слезах возвратилась домой.
Слух о том, что белые казаки намерены расстрелять кузнеца Алексея Сомова, быстро распространился по селу. И старожилы, среди которых были даже враги советской власти, поспешили к атаману. Разговор их закончился тем, что по селу собрали двести рублей, немалая сумма по тем временам, и отца к великой нашей радости отпустили.
Когда весть о победе Октябрьской революции дошла до села Зобово, радости не было конца. Скоро стали возвращаться с фронта солдаты. Все стремились, как можно скорее, наладить нормальную жизнь после войны, но в их скромное желание вмешался голод. И отец ранней весною, когда мне не было и года, продал дом, а скот раздал старшим сыновьям - Григорию и Виктору, которые свили свои гнезда и не смогли уже оторваться от них. Усадив на две телеги шестерых детей и завернув одежду и обувь в самотканое одеяло, а белье в большой зеленый сундук, доставшийся от деда, он с болью в душе подался в Сибирь на поиски лучшей жизни.
Из рассказа матери я узнал, что едва отъехали от Зобово, как вдруг раздался знакомый с детства звон церковных колоколов. Этот звон, который словно прощался и желал нам доброго пути, щемящей болью отозвался в сердцах.
Отец остановил лошадей, все сошли с телеги, повернулись к церкви, помолились. В молчании постояли несколько минут, и перед тем, как тронуться в путь, отец сказал:
- Прощай, Зобово, - село нашей молодости, любви, радостных и горьких дней.
И мы отправились в путь. Вскоре к нам присоединились земляки из деревень: Путятино, Репенки и Ор-ловки, что хоть как-то смягчило наш долгий и трудный путь, который больше слезами был измерен, чем верстами.