№ 4. 1756 г ноября 20—21. Доношение мишерского муллы Батырши Али-улы императрице Елизавете о причинах восстания в Башкирии в 1755 гх восстания в Башкирии в 1755 г. и о его собственной роли в подготовке волнений на Осинской, Сибирской и Ногайской дорогах.

Славной, державной, ее величеству падишаху, покровительнице русского государства, и прочая, и прочая, и прочая.
Презренный [ее] раб, утонувший в море мятежа, излагает и изъясняет, по каким причинам и [вследствие] каких пророков в Оренбургской губернии происходили бунтовщические и мятежные происшествия, возникшие через него, в таком виде:

Я, бедный раб¹ Бахадур-Шах Али-улы, по получении образования, около полутора лет прожил в Тайнинской волости, в ауле муллы Илша² [занимаясь] обучением. Также, [занимаясь] обучением, прожил я около 4 лет в Исетской провинции, в ауле старшины Муслима³. Затем, вернувшись к себе на родину, около 6 лет прожил в команде Яныша, в ауле Карыш. В упомянутых деревнях я жил, имамствуя, содержа медресе, обучая мальчиков, предписывая мирянам то, что установлено и удерживая [их] от того, что запрещено, таким образом: «О правоверные! Исполняйте повеления аллаха и соблюдайте его заповеди, ибо создавшим нас из небытия в бытие и даровавшим нам в изобилии все блага является наш аллах. Также обяжитесь [исполнять] и сунну пророка, ибо он — глава нашей веры. Будьте непоколебимым» [последователями] учений и наших имамов, ибо они наследники пророков и, проявляя рвение в религиозных делах, являются нашими наставниками на пути веры». А также: «О правоверные! Повинуйтесь падишаху нашего времени и его наместникам, облеченным степенями, так как они являются опорой наших мирских и религиозных дел и служат причиной тому, что мы проводим время в безопасности и невредимости». И: «О правоверные! Упомянутые приказания для нас обязательны в аятах Корана, так как аллах (да возвеличится слава его!) повелел в своем священном писании «Повинуйтесь богу, повинуйтесь посланнику сему и тем яз вас, которые имеют власть»⁴.. Приведенные в вышеупомянутом стихе «имеющие власть», суть, имамы — основоположники [веро]учения, падишахи— владетели государства и наместники — облеченные степенями.

И больше того: нами по мере возможности давались всякие наставления, решения и устрашения (если они требовались) по способу, предписанному в наших книгах, беспристрастно и правдиво. И миряне принимали душой и сердцем упомянутые наставления, заявляя, — «слушаемся и повинуемся»⁵. Однако, хотя жизнь шла do вышеупомянутому порядку, среди населения начали передаваться и появляться гнусные вести и вновь возникшие распутные дела, такие гнусные и распутные дела, что они, причиняя вред верованиям и мирской [жизни] мусульман, приводят их в беспомощное и несчастное состояние.⁶

Одно из этих дел⁷ то, что архиереи русской церкви, или попы, и прочие наших братьев по вере, то есть правоверных мусульман, [живущих] по окраинам, то есть в Казанской, Оренбургской и Тобольской губерниях, переводят из веры ислама в русскую веру путем угроз, хитрости, запугивания и как только можно, путем принуждения⁸ и, при отвращении [со стороны] тех, составляли прошения, якобы с согласия и по желанию самих мусульман, и те прикладывали свои тамги. Когда эти несчастные по причине такого вида насилий обращались к людям власти, излагая свое положение и прося о том, чтобы им остаться Опять в вере ислама, а на угнетателей; чинящих беззаконие, направить правосудие, — тогда ни одно их слово не было услышано, к остались они во веки вечные обиженными и обманутыми.

Ясаки и другие повинности совращенных с веры наложили на оставшихся мусульман. Так как эти мусульмане оставались непоколебимыми в своей вере, они считались презренными и, чтобы причинить стеснение и ущерб их вере и жизни, ка них возложили небывалые в прежнем обете повинности.

А затем, запретив народу брать соли, как обычно, из сокровищницы всевышнего и всеславного бога — с гор и из озер, заставили покупать в крепостях⁹. ~ Нeсмотря на несогласие всех, от мала до велика, мусульман Оренбургской губернии, • согласие 4—5 своевольных куштанов- старшин¹⁰, не соблюдающих, как подобает, свою веру и не держащих совета с народом, записали, как согласие населения всей губернии, А тех старшин, которые, заботясь о благе и спокойствии и дерзка совет со всеми мусульманами, были не довольны этим запретом,¹¹ этих старшин заставляли писать [о таком] согласии, прикладывать руки и ставать спои тамги под этим согласием * путем всякого рода хитростей, запугивания и притеснения;¹² *а их благословенного и безупречного ответа не послушали.¹³ А ответ был такой; те старшины сказали: «О начальство!

От ее величества падишаха пришед всемилостивейший указ, он был прочтен,- и мы услышали: «О мои: рабы! Если хотите брать соль с гор и из озер — берите, а если хотите, берите в крепостях». Вместе с этим указом пришел указ и от генерала¹⁴;а) он был прочтен, я мы услышали: «О люди! вы будете брать соль в крепостях». Итак, мы по смыслу всемилостивейшего указа нашего падишаха, всем народом, от мала до велика в нашей команде, решили: брать суль с гор и из озер. И не согласны брать в крепостях. Начальники не приняли такого их ответа, некоторых из них обругали, некоторым надавали пощечин, а некоторым вырвали бороды; некоторых они то забирали в крепость, то отпускали домой, то опять забирали и опять отпускали, еще раз забирали в крепость и отпускали домой, [и этим] изводили и чинили огорчения до тех пор, пока не обнаружатся ли за нами порочащие их деяния или слова, или какое-либо прекословие, и тогда де они» устрашившись будут согласны. Таким вот образом народ, не будучи согласным, протянул одно лето.¹⁵ Наконец, иной из Оренбурга приехал в Уфу мирза Кутлумет¹⁶ и, подкрепив приказ генерала, приказал старшинам: «Согласитесь. В конце концов это так и будет, вы не обойдетесь без того чтобы но брать соль в крепостях», Куштаны-старшины явились пособниками в этом дело и сказали: «Теперь вы довели до того, что вам вырвали бороды, а потом вас уличат в порочащих словах и делах, к тогда погубите свои головы. С начальниками что ли хотели тягаться, Согласитесь», Наконец у тех старшин и с осталось средств и силы терпеть, и они была вынуждены брать [соль] в крепостях.¹⁷

Затем — то, что угнетение начальников находящихся в крепостях, перешло все границы, народ отчаялся в том, чтобы ездить в крепости за судебным решением и правосудием в каждом [нужном] случае.¹⁸3 Например, во времена 2 князей,¹⁹ пребывавших в качестве начальников в Уфе и Челябинске, истцы и обвиняемые, ездившие к ним, кончали дела: некоторые — за 10, некоторые — за 30, а некоторые — за 50 руб.²⁰ Дела, которые можно закончить в один день, они с целью обогатиться затягивали на месяц, а дела, которые можно кончить в месяц,— на год.²¹ Так же и некоторые волостные старшины, совершая безграничные злодеяния, ели народное добро,²² пьянствовали, рубили людей шашкой, отрубали [им] руки и чинили подобные этому неисчислимые жестокости. Однако люди власти, когда [от них] требовали решения, не обращали правосудия против этих злодеев.

Затем—то, что проезжающие по всем сторонам русские служилые [люди] чинили бесконечные притеснения, мучили, избивали, брали поборы, совершали кражи, а также убивали тех, кто отказывался представлять подводы сверх указа, а также и то, что драгуны избивали до смерти людей, сопровождавших подводы, — могу ли перечислить все до конца.²³ Во всех краях и участках злодеяния перешли все границы, У несчастного населения не осталось возможности добиться справедливого суда, [на который] можно было бы положиться и [которому] можно было бы доверять²⁴. В то время, как народ вследствие упомянутых вновь возникших гнусных²⁵ дел, находился в состоянии ропота и негодования, начал распространяться среди простонародья слух, что башкиры Ногайской
дороги готовят совершенно тайный образом, боевое орудие, аллах ведает для какой надобности.²⁶

Немного спустя я, бедный, подумал, что в такого рода славном при-готовлении наверное имеется свой тайный смысл, и что я также должен разузнать эту тайну, — поехал я на Сибирскую дорогу в Исетскую провинцию, под предлогом погостить в ауле старшины Муслима где я раньше занимался обучением. Три лета уже прошло с тех пор, как они меня приглашали на лето в гости.²⁷ Население Муслимова аула, приняв мое пребывание в гостях за благоприятный случай, оказали мне почести и уважение и, пригласив²⁸ из окрестных аулов мулл и других,' устроили в своих летних аулах-кочевьях круг и одаривали народ разными благами и вещами.²⁹ Муллы и другие, заискивая и с лестью преклоняя колени передо мной, бедным, задавали такие вопросы, какие были нужны для каждого.³⁰ Сей бедный раб, по мере наличия [знаний] в своей сокровищнице, радушно отвечал по [разным] наукам, наставляя на истинный путь и удовлетворяя их.³¹ И собрание народа, опьяненное кумысом» . говорило слова радости, а также слова печали, вследствие обиды из-за упомянутых выше, недавно возникших беспорядка ...³² Говорили, что не на что нам больше положиться, кроме.- бога Сверх этого ни о чем но говорили.

После того, как я пробыл в атом ауле около 10 дней, башкиры, Салжугутутской волости пригласили, к себе а гости мещеряков. Мы, мещеряки, в числе 60—70 всадников, поехали в Салджугутскую волость. Башкиры собрались из многих аулов, — муллы и простые люди, во. множестве. строив круг, угощали народ кумысом.³³ Когда опьянение овладело народом, стали говорить много слов, то веселясь, то печалясь. И сказали: «Наложили запрет на употребляемую нами соль и на зверей, на которых мы охотились. Ах горе! Неверные-русские погубили многих наших братьев-мусульман в наши волостях, совратив их с веры и крестив. А также нет милости от наших начальников и от генерала. Бедствия и муки при этой царице стали нестерпимы. Может ли быть хуже того, когда совращают людей с правой веры, истинность которой они исповедуют и признают, в веру, истинности которой они не исповедуют и не признают? Ведь людям любого вероисповедания дорога именно своя вера» Некоторые говорили, что, по слухам совращение с веры запрещено указом. Какая от того запрета нам польза, гозорили другие, если не установился справедливый суд, такой, что когда наши мусульмане насильно обратили бы несколько человек русских в веру ислама и разорили бы церкви, тогда падишах проступки этих своих рабов — мусульман положил бы на одну чашу весов разума, а золотник справедливости на другую чашу и насколько проступки этих его рабов — мусульман перевесили бы золотник справедливости настолько и подлежали бы они приговору и наказанию. Точно так же следовало бы поступить и тогда, когда падишаховы рабы-русские притесняют мусульман по поводу религии и разоряют мечети; следовало бы взвешивать по вышеупомянутому способу на весах разума золотником справедливости и выносить приговор и наказание, потому что мы все [являемся] рабами падишаха, душой и сердцем желаем здоровья нашему падишаху, все мы радуемся и гордимся полнотой его счастья и могущества и все мы при притеснениях, при раздорах и несчастьях обращаемся с жалобой к нашему падишаху и прибегаем к его защите. Отнако, если падихаш не одинаково обращает взор милости на своих рабов, не наказывает злодеев, как подобает, если он презрительно относясь к своим подданным, потому что последние не состоят с ним в одной вере, чинит притеснения их вере и мирским делам, то и любой, хоть и мало разумеюющий, поймет — каково может быть [тут] последствие. Некоторые говорили, что государство, играющее со своими и подданными и творящее злодеяние своим подчиненным,не дойдет до добра, и то, что входит в живую народную молву, не может быть попусту: в конце концов есть предел для таких злодеяний. Некоторые говорили, что зло от начальников и генералов; вы видите, этот проклятый, безрассудный генерал, желая доставить падишаху прибыль, быть у него в милости и заслужить [себе] великий чин, мутит и ставит в разные положения подвластный ему народ, заставляет принять на себя не подлежавшие ему по древнему уставу повинности, несогласие народа записывает, как его согласие, заставляет [в этом] прикладывать тамги, всякими уловками чинит притеснения их вере и мирским делам, [чем пробуждает [в народе] отвращение и вымыслы, т. е. наводит людей на дурные мысли о падишахе, отчуждает от него и служит причиной к их побегу. Недостаточно рассудительная масса. впадает в размышление и подозрение относительно падишаха и думая, что все эти беспорядки и бедствия исходят от самого падишаха, помышляет о побеге.³⁴ Итак, этот проклятый³⁵ и безрассудный генерал, пытаясь сделать что-то полезное и хорошее для падишаха, по своей глупости, придает ему имя угнетателя и мучителя, служит причиной :к побегу подданных и падишаха выставляет падишаха среди его подданных, а также в других странах, угнетателем и мучителем.³⁶ Предопределение бога — конец мира Что мы можем делать помимо них: хотя они и злодеи, но наши дела в их руках. Если они представляют падишаху вора -правдивым, правдивого — вором, наше несогласие — согласием, то он все разрешает так, как они скажут. Ни о каких злодеяниях со стороны самого падишаха лично слухов нет, и если бы о наших делах правдиво докладывали бы падишаху, возможно, что все наши дела были бы хороши.³⁷

Некоторые говорили: «Мы не называем падишаха злодеем, он — справедливый, однако, какая польза от его справедливости, находящейся у него за пазухой и не дошедшей до нас? Возможно ли, чтобы глаза человека не могли достигнуть того места, куда доходит рука? Вы видите, что у нас руки коротки, они дальше наших изгородей не доходят. Когда мы видим у себя во дворе ягненка с переломленной ногой, мы перевязываем [ его]. Точно также и мы — под властью падишаха, Если бы [царица] действительно по-падишахски разбирала [дела], то неужели ее глаза не дошли бы [до нас]? А но то мы своими руками, не пристирающимися дальше наших домов, разве можем помимо начальников и генералов, довести свои- дела до падишаха?

Некоторые говорили: «Мы с давних нор привыкли слышать и видеть, что известия о перешедших все границы злодеяниях начальников и об обидах [среди] населения до тех пор не дойдут до падишаха, пока с этими злодеями не будет сделано то, что они делают [с нами].³⁸ Если они оскорбляют нашу веру, насильно обращают нас в свою веру, меняют повинности, которые мы несли по обязательству с прежними падишахами, и разоряют наше достояние и имущество, то какая бывает у нас злоба! Давайте и мы оскорбив их веру, призовем в свою веру и разорим их имущество; тогда и наши вести дойдут до падишаха и суть наших дел будет разобрана с полнотой и со справедливостью. Испокон века наши башкиры никогда не шевелились, пока не потерпят от русских притеснений. Испокон века в подобных случаях от падишаха поступал всемилостивейший указ: «Мои рабы башкиры! Вас жалую [милостью]. Преступники, чинившие вам злодеяния, умерли собачьей смертью. Вы у себя на родине живите в безопасности». Народ избавлялся от беспорядков, и родные края оставались в мире.

Некоторые говорили, что в сравнении с нашим положением, положение населения Ногайской дороги тяжелее; башкир, расположенных близко к Оренбургу, генерал с мирзой доводит до смерти. Все лето они но принуждению возили бревна, дранку и лубок на их [генерала и мирзы] дачи.³⁹ В этом округе знаменит и: славен был Алдар, который метал стрелу без промаха и чья лошадь на землю не падывала;,⁴⁰ до коих пор его племя будет терпеть угнетение неверных!

Некоторые говорили: эти беспорядки и тягости, чинимые неверными» башкир что ли не доняли или мещеряков? Да эта отрава у всех нас нот где сидит! После того, как нам- как-нибудь удастся освободить наши головы, едва ли во второй раз вернемся под власть этого вероломного, неверного злодея: разве испытанные нами бедствия не являются для нас достаточным уроком?

И, помимо этого, рассказывали о всех новых и старых раздорах, которые происходили в командах отдельных старшин. Сходка закончилась. Все поднялись, наметили круг борьбы, устроили состязание борцов⁴¹
и, по своим обычаям, стали раздавать подарки богатырям. Мы простились и разъехались. Из разговоров присутствовавших на этой сходке настроение народа стало для меня более или менее ясным. После того к поехал в гости к старшине Муслиму; он расположился со своими людьми в 4—5 юртах, отдельно, в 20, приблизительно верстах от общины своего аула. Он устроил угощение. Однако собрание было немноголюдным и ни о чем тайном разговоров не было. Под конец, находясь в уединении, я сказал старшине Муслиму: «О Муслим-ага.⁴⁶ Каково настоящее время: добро ли возрастает изо дня в день или зло?» Он, нахмурив свое лицо, сказал: «О велинимет!⁴⁷ О чем спрашиваешь? вашему священству известно, что от притеснения неверных у нас переломлен загривок; да переломит всевышний и их загривок, и да разрушит их надежды! Многих люден из моей команды⁴² [путем] хитростей и запугивания совратили с веры; и погубили много семейств из Салджугутской волости, также совратив и их с детьми с веры. Я состарился, силы мои истощились — исполнял повеления падишаха, служил, чтоб падишах был доволен. Проливал кровь и посягал на души своих единоверцев ради покоя родины и благополучия нашего народа. Читались указы, что мещерякскиЙ народ верный,⁴³ а башкиры помилованы, и чтобы все они проживали на своих местах по древним своим обычаям. До сего времени наши единоверцы приходили к справедливости, и страна была спокойна; но в последнее время со стороны неверных козни не прекращаются, распри день за днем возрастают и в настоящее время открылись козни: оглашен указ о том, чтобы старшина Ильтабан⁴⁴ со всей своей командой, оставив веру ислама, перешли бы в русскую веру, или же вернулись бы в прежнюю дедовскую свою веру—чувашскую; только всевышний знает, что может последовать за [такими] притеснениями со стороны неверных». Никаких разговоров о скрытых тайнаях я не слышал.⁴⁵

Затем погостил я в юрте есаула Мансура, находящейся [оттуда] в 60—70 верстах. Я его спрашивал «о переменчивости времен и об изменении обстоятельств». Он повторил некоторые слова старшины Муслима и сказал: «По желанию падишаха и проливал кровь своих Мусульман; но щадя своей души и идя навстречу стрелам и пикам, мужественно перенес многие раны; в конце концов «наши челны сели на мель»;⁴⁸ возможно ли исчерпать рассказом все угнетения проклятых и вероломных. Окрестив моего работника, которой мне должен был 80 рублей, они разорили мое имущество».

Около месяца я гостил среди мещеряков и через два месяца, в [середине] созвездия Девы⁴⁹ вернулся в срой аул Карыш.⁵⁰ Таким же образом по рассказам и сообщениям проезжих и местных людей стало для меня известным и ясным,, что население Осинской и Казанской дорог переносит обиды и мучения упомянутым выше образом.⁵¹ Итак, по уяснении себе всего упомянутого, я пришел к такой мысли и разумению: если бы о подобном крайне стесненном положении этих рабов-мусульман было доведено лично до сведения ее величества падишаха, то они, как бы ни былр, разобрав [дело] со своей падишахской справедливостью и наказав как следует злодеев, одела бы своих несчастных и угнетенных рабов [жалованным] халатом милосердия и сострадания. Однако, чтобы довести [что] до ее величества падишаха, нужно очень многое: во-первых, необходимо, созвав парод и посоветовавшись,, подобрать подходящих людей; [во-вторых], издержав большие средства, необходимо испрашивать разрешение и паспорты у начальников и генералов. Все это при настоящем положении невозможно, потому что, если население соберется, чтобы отобрать людей для отправки {их] к падишаху на испрашивание милости, то те злодеи — старшины и начальники, причислив нас к ворам, собравшимся для воровских замыслов, схватят [нас], превратят в колодников и подведут под гнев падишаха,⁵² подобно тому, как при наложении на мещеряков ясака размере 25, а на ясашных — 80 коп., старшины были согласны, а простой народ против., не признавая это за указ падишаха; и когда народ собрался отобрать людей, чтобы пойти к падишаху и просить милости по поводу этого угнетения, то те злодеи — старшины и чиновники, причислив тех собравшихся людей к ворам, собравшимся с воровскими замыслами, схватили их, превраили в колодников и подвели под гнев падишаха.⁵³ Таким образом, убедившись в невозможности ни при каких способах довести до сведения ее величества падишаха о крайне стесненном положении ея рабов и просить провосудия, я отказался от этой мысли.⁵⁴

После этого, я, бедный раб, твердо и доподлинно убедился, что мусульмане находятся во власти и под давлением вышеупомянутых, недавно возникших, гнусных безнравственных дел.⁵⁵ Также твердо и доподлинно убедился я, что последователи ислама недовольны этими делами и что эти дела недостойны того, чтобы быть ими довольным.⁵⁶
По сему случаю я перестал делать народу наставления, о которых упоминалось выше, о повиновении этим наместникам — элодеям, т. е. то, что я упоминал выше: «О правоверные! повинуйтесь наместникам падишаха нашего времени, так как они являются опорой наших мирских и религиозных дел и служат причиной тому, что мы проводим время в безопасности и невредимости**.. Я перестал делать такого рола наставления, потому что эти наместники не являлись опорой наших мирских и религиозных дел и не служили причиной тому, чтобы мы проводили время в безопасности, а [наоборот] явились причиной расстройства наших мирских и религиозных дел. Я не находил в нашим шариате и о наших священных книгах формулы и основания для того, чтобы делать такие наставления: «О правоверные! Повинуйтесь наместникам падишаха нашего времени, если дажо они прикажут вам отступить от веры ислама, разорить мечети и чинить вред вере и достоянию мусульман, не оказывая [им] никакого сопротивления, отступите от своей веры, разорите свои мечети и чините вред вере и достоянию мусульман.

Затем стал я выжидать, т, е. начал ждать, что будет известно ⁵⁷ и слышно по сторонам и окрестностям от проезжих и местных людей.

В то же лето приехали [ко мне] из Кудейской волости⁵⁸ двое башкир, один из которых сказал: «Я из команды старшины Шаганая,—имена и аулы их я не спрашивал, — едем по делам в Уранскую волость⁵⁹ и заехали к твоему священству, чтобы выяснить по пути у тебя один вопрос [из шариата] Задав мне один вопрос по наследственному имуществу, они хотели поскорее ехать, Я спросил их: «Какие вести слышны были в вашем пути, как поживает население у вас дома и о чем оно помышляет»⁶⁰. Они сказали: «О хазрет⁶¹ Кому же и говорить, если будем таиться от таких людей, как ты? Вот наше правдивое и верное слово: наши кудейцы, жители долины реки Ай⁶², зауральцы и жители Ногайской дороги, снесясь между собой, решили: в силу нестерпимых мучений со стороны неверных и слабости [неверных] приготовите боевое оружие, чтобы отвратить этих неверных, отомстить им и добиться возмездия». Я спросил: «Когда?» Они ответили, что время пока не определено, однако условились всем быть готовыми, Я спросил: «Вы едете в Уранссую волость ⁶³с вестями»?— «Нет, ответили они, — едем своим торговым делам» , и уехали.

После этого вернулся к себе домой из Каргалы с обучения медресе ахуна Абдуссаляма мулла Абдулсаттар (аула старшины Сулеймана), чтобы повидаться со своей матерью и родными. В то же время он, зайдя ко мне, задал мне несколько вопросов по сложным для богословов темам и получил ответы. При этом я спросил е о: «Эй, мулла Абдуссаттар! Приехал ты с дальних краев, из Оренбурга, расскажика что слышал и чтоузнал Мулла Абдуссаттар сказал: «Среди общины Каргалы были разговоры о том, что башкирские общины совещались и объединились, должно быть в скород временя поднимутся»- «Слышал я, — говорил он далее, от одного-двух людей, от добрых людей в Каргале, что переводчик Якуп сказал им тайно и с условием сохранить эту тайну, следующее «Молитвы правоверных, если аллаху угодно, приемлемы. Слышны вести о том, что страны ислама помогут здешним мусульманам; возможно, что это непременно осуществится: вести о жалобах здешних мусульман на притеснения их веры и жизни, а также о том, что со стороны русского падишаха, властвующего над ними, не оказывается им никакой справедливости и милости, и о том, что многих мусульман коварством и насилиями совращают с веры и губят,— многократно доведены до сведения правителей и султанов мусульманских стран. И просил этот Якуп молить [об этом] бога.⁶⁴ «Какого мнения община Каргалы, что она говорит?» спросил я. [На это] мулла Абдуссатор ответил: «У мечети в Каргале слышал я от седобородых стариков мнение — «Хорошо, коли [потом] народ не разорят».⁶⁵ А молодежь, упражняясь в стрельбе из лука, приговаривала: «Мы вот так будем простреливать неверных и объединимся с башкирами».⁶⁶ «Расскажи-ка, какие еще вести имеешь?» — сказал я. Мулла Абдуссаттар говорил, что он, едучи в этот раз из Оренбурга, расспрашивал мещеряков Казанской дороги, аулов Сафер и Тирмэ о том, как они поживают; то ответили, что будут на той стороне, которая окажется сильнее.⁶⁷ «Не знаешь ли в каком положении ваш старшина Сулейман?»— спросил я. Аидуссаттар ответил: «Со старшиной Сулейманом я виделся; подобно тебе и он все распрашивал; все, что я рассказывал тебе, передал и ему». — «Что [на это] сказал Сулейман?» — спросил я. Абдуссаттар ответил, что Сулейман ничего не сказал; было много народу. «Что замышляют ваши мещеряки долины Танып?⁶⁸— спросил я. Абдуссаттар сказал, что он из Оренбурга приехал только 10 дней тому назад, о состоянии и замыслях народа не знает; однако от своих односельчан слышал, как у мечети говорили и старшина Сулейман говорил, «если люди леса и степи,⁶⁹ объединившись, поднимутся, то и нам никак невозможно но примкнуть: да каких де пор ради вероломных неверных будем проливать кровь между своими мусульманами»⁷⁰. — «Скоро ли ты вернешься в Каргалы?» — спросил я. «Дней 5—6 еще пробуду», — сказал он. «Старайся узнать,— сказал я, положение и слухи со всех сторон; однако сам не вступай в разговор, а внимательно прислушивайся к словам других и обо всем, что узнаешь, по возможности с большой осторожностью передавай мне».⁷¹— «Если угодно аллаху всевышнему»;, — сказал он, простился и ушел.⁷²

Затем, в то же лето, [также] и осенью и зимой, со всех сторон ко мне заезжали люди: некоторые проездом, чтобы повидаться [со мной], а некоторые по возникавшим у них делам, чтобы получить на них разъяснения, как и до этого, тем же порядком приезжали за разъяснениями всяких вопросов [шариата]—одни с расстояния одного дня пути, а другие — 2, 3, дней⁷³. При расспросах подобным образом приезжающие люди дали мне знать, что они все готовы подняться следующим летом, когда лошади подкормятся золеной травой. И среди мещеряков пошел клич: «Если окрестные башкиры поднимутся, то и мы поднимемся».

Потом, зимою, в силу указа из Уфимской крепости, затребовал и меня и старшину Шерифа ИрехтинскоЙ волости,⁷⁴ по выбору, в Уранскую волость, в аул, называемый Урта, в 3 днях пути от нашего аула, чтобы произвести по правилам [священной] книги раздел наследства старшины Султука между наследниками. В этой Уранской волости⁷⁵ прожил я 6 дней, разбирая [дело] о наследственном имуществе и ходя по гостям. Там бывало много делового и безделного люда для того, чтобы посмотреть на собрание ученых [богословов] и получить наставления к поучения. Выпивая вина и меда, они пьянели, веселились а вели разные беседы. Они сказали: «Люди нашей лесной стороны, наши башкиры и прочие, весьма воинственные и искусные стрелки из лука. Наши Санайские лук л,⁷⁶ ценою в 10—50 коп. лучше, чем 10—20-руб-левые адрианопольские луки [лук -эдирне' степных башкир, потому что, несмотря на любую жаркую погоду, после каждой стрельбы становятся они все крепче, выпущенные из них наши стрелы пробивают любого дикого зверя насквозь.⁷⁷[Наши люди] столь искусны в ходьбе на лыжах, что убегающий в лесу дикий зверь [от них] не спасется; они перепрыгавают через встречающиеся по пути деревья, вышиной в лошадь; рысистая лошадь, идущая дорогой во всю рысь, не может догнать наших лыж какой, бегущих по снегу. И в храбрости они таковы, что в сражении прошлых лет, когда в Гайнинскую полость прибыл русский полк в 1000 человек и устроил укрепление из Телег, чтобы напасть на Гайн[инскую волость],⁷⁸ тогда наши гайнинцы, около 400 человек, вооруженные стрелами и пиками, напав на русских и заняв укрепление,⁷⁹ перебили всех русских и забрали пушки; [только] после перемирия взяли [те] свои пушки обратно. Также и теперь гонения со стороны этих неверных перешли границы; аллах лучше знает, будущим летом, наверное произойдут бои.⁸⁰

Потом я вернулся домой. По прошествии приблизительно одного месяца взяли меня в Гиреевскую волость⁸¹ для раздела по вышеупомянутому способу наследственного имущества. И там я пробыл около 6-7 дней. Там говорили такие же речи, как и в Уранской волости.⁸²

Я, бедный раб, в вышеперечисленные тайные речи, произнесенные в вышеупомянутых собраниях,⁸³ никак не вмешивался услышанное мною в одном собрании в другом не рассказывал с тем, чтобы от распространения этих разговоров среди всяких насведущих. людей не пошло бы дело на разлад. Однако приговаривал бывало!⁸⁴ «О правоверные! Если имеется всякого рода явные и тайные вести и.[скрытые] мысли, то садитеcь и рассказывайте:⁸⁵2

Затем, о ту же заму в созвездие Овна,⁸⁶ приехал [ко мне] один башкир и передал мне письмо. Я спросил: «Кто ты и откуда?»
«Я — Исмагул, Ногайской дороги, Кальчирской волости», — ответил он.— «Куда едешь?» — «Еду но реке Ай».⁸⁷ — «От кого это письмо?»—»Когда прочтешь, тогда и узнаешь». Сломав печать, оттиснутую обыкновенною монетою,⁸⁸ я прочел следующее: «От здешних знатных тамошним знатным. Поело приветствий уведомление,, что просвещенным [богословам], блюстителям [закона], людям совершенства и ревнителям предписано [религией] и необходимо возвышать веру аллаха согласно его священному слову — «ревностно воюйте, жертвуя своим имуществом и жизнью⁸⁹ а также и тем, кто воодушевляет правоверных согласно, священному слову» «поощряй верующих к битве»,⁹⁰ и предписано религией всем правоверным, которые, повинуясь, помнят всевышнее слово «побалуйтесь богу, повинуйтесь посланнику сему».⁹¹ Затем объявляется, что понимать сей стих [Корана] начнут в конце созвездия близнецов⁹², если будет угодно всевышнему богу. В подтверждение я приложил печати. Письмо заканчивается [изречением]: « Скажи: если вы любите бога, то. последуете мне, и бог будет вас любить»⁹³
Я указал: «0, Исмагул. Из этого письма [это] не ясно: здесь ничего имени нет. Кто тебе его дал?»— «Я писать не умею, — сказал он, — наш мулла с нашим писарем бывали в Оренбурге и, съездив туда 1—2 раза, отдали это письмо мне, чтобы передать тебе; от кого оно, не сказали, но говорили, что прочтет и сразу поймет, от кого это письмо». Подумав про себя, что это письмо, наверное:, от ахунов или от подобных им: начитанных в богословии людей (от простых людей не может быть такого красноречия и изящного изложения), я дал ему 5 коп. сказав, что это, мол, тебе на харчи в дороге. Он ушел.⁹⁴

После этого, т. о. по уяснении мною всех этих обстоятельств, приступил . я к .составлению воззвания и призыва, т. е. наставительного и воодушевляющего письма о том, чтобы все наши единоверцы, увидав, как огонь злодеяний притеснителей, перешедший все границы, непреодолимо охватывая здания и постройки города нашей веры, почти разбивает и уничтожает цитадель нашей веры, посовещались и объединились бы, чтобы затушив этот огонь, сохранить и привести достояние нашей веры в цветущее и возвышенное положение. Я, бедный раб, приступил к написанию упомянутого призывного и воодушевляющего письма, согласно толкованию наших [священных] книг для совершения тех дел, О которых совещались и пришли к соглашению.

После этого много размышлял я о том, как хорошо было бы, если бы старшина Яныш был бы вместе [с нами] в этих тайных помышлениях: быть может: народ еще бы усилился. Однако доверять ему тайны я не осмелься, в виду отсутствия между нами полной дружбы, т. е. в виду того, что мы с ним внешне поддерживали дружбу, а втайне вражду, по причине его злодеяний, — таких злодеяний, которых рассказом не исчерпаешь. Тем не менее не сказать в этой связи о некоторых [из них] не будет большим подвигом. Первое его злодеяние то, что он никогда не молился аллаху, совершив омовение. Затем то, что он вкупе с подобными себе злодеями-сотниками завел себе ежегодный обычай записывать в поход людей, очередь которых не дошла; эти записанные [в поход] забитые» [люди], вручая по 2 рубля деньгами, или какую-нибудь двухрублевую вещь, просят его: «О старшина, в этом году была не наша очередь». А старшина говорит им: «Откуда я знаю, ваши сотники записали [вас]; в таком случае вы укажите письменно лиц очередь которых раньше вашей, а я сотникам прикажу, чтобы они оставили вас, записали бы в поход других». Таким путем, беря взятки, он записывает [некоторых] по 2, по 3 раза, а тех, кто не дает ему денег, отправляет в поход.

Далее, когда задерживают какого-нибудь вора, то он, взяв с того вора взятку, не заводит на него судебное дело и истца принуждает [итти] на мировую, а если тот но послушается, то [старшина], сыскав вымышленный повод для обвинения, приговаривает его к розгам,⁹⁵
а также, если у задержанного вора имеются незадержанные сообщники, то старшина, беря тайным образом с них взятку,⁹⁶ не обнаруживает их и не привлекает к суду.

Затем, — то, что [старшина] в своей ли команде или в других [местах], в аулах, которые он объезжает, захватывает путем принуждения и угроз какую-нибудь намеченную, бросающуюся в глаза красавицу с целы. прелюбодеяния и живет с ней. Всякий раз, когда он собирается в объезд своей команды, люди его команды волей-неволей выполняют его, вошедшие в обычай, скверны о правил а, приготовил спиртные напитки, меди женщину, намеченную [им] для разврата. Если со стороны мужей, или родственников и других [близких] намеченной для разврата женщины последует несогласие и сопротивление, то он незамедлительно приговаривает их к розгам путем какой-нибудь хитрости, такой [например] хитрости: один из его же джигитов,. которые во время попоек поют ему песни, а во время его развратных [забав] стоят на карауле, бьет перед ним челом в том, что де такой-то оскорбил меня или побил, а другой дает в этом свидетельское показание, после чего старшина тех [родственников женщины] приговаривает к розгам. Видя такого рода злодеяния, никто не смеет пикнуть: волей-неволей делают по его желанию.⁹⁷

Затем если ответчик, вызванный по челобитию истца, заявит: «Я не желаю судиться здесь, для разбора нашего дела по правилам [священной] книги передай его ахундам и муллам» , то [старшина] приговаривает [ответчика] к розгам; если же тот ответчик является человеком покрепче и познатней, — его он вынужденно направляет на суд по [священной] книге, но посылает [при этом] письмо ахундам и муллам: «Я, старшина Яныш, предлагаю вам, ахундам, по этому делу вынести такое-то решение», а свидетелям приказывает: * «дайте такое-то показание»⁹⁸. Те муллы, по малодушию, боясь его грозного вида и его горячности, поступают по его приказанию, иначе попадают в какую-нибудь беду.

И ко мне, к бедному рабу, посылал он несколько человек, имеющих ' тяжбу, с письмом, предписывая выносить решение по его желанию. Однако я, бедный, завершал [дело] по шариату нашего пророка, не исполняя его приказания и не склоняясь ни в одну сторону. По этой причине, когда я был в его доме, он, обиженный и разгневанный, сказал: «Я в силу указа являюсь правителем над всей моей командой и над ахунам и муллами; все прежние ахуны и муллы исполняли мои приказания без возражении, подобно тому, как и я все приказания» поступающие от крепостных начальников, .исполняю беспрекословно и безотлагательно. Почему же ты не исполняешь моего приказания, оказываешь сопротивление приказанию правителя, стоящего над тобой?» Я сказал: «О старшина! Мои решения соответствуют предписанию шариата и предписанию указа, потому что всякие тяжущиеся люда для прекращения спора, привозят ученым [богословам] указ из Оренбурга, или из Уфы. В этих указах предписано, чтобы муллы вершили эти дела по своему шариату, не поддерживая ни одну из сторон. В указах и в наших [священных] книгах не предписано, чтобы мы вершили дела по своему желанию.⁹⁹ О старшина! Поскольку ты не знаешь шариата и [священной] книги и религиозные и шариатские дела обязан направлять на рассмотрение ученых [богословов], почему же ты со своим невежественным умом выносишь неправильные и ложные решения, а ученых [богословов], знающих шариат, толкаешь на ложный путь.Если в наших [священных] книгах — прямой путь, то следует ли ступать на твой кривой путь?» После этого наши взаимные обиды еще более усилились. Однако внешне, на собраниях, при разговорах мы были друзьями.

Я, бедный раб, говорю это не из хвастовства, а говорю [сущую] правду. В виду того, что я все споры прекращаю, вынося справедливое решение, согласно предписанию наших [священных] книг, стоя твердо на нашем шариате, одинаково относясь к богатому и бедному, к другу и всякому другому, к родственнику и чужому, не беря никакой взятки и не склоняясь ни на одну сторону, ученые [богословы] и простонародье, весь народ пожелали поставить меня ахуном над населением Сибирской дороги вместо ахуна Ибрагима, Однако старшина Яныш, в виду того что я не придерживаюсь его предписаний, не желая меня и, выбрав одного муллу, способного быть под его началом, составил письмо, заставил ученых [богословов] и прочих приложить руки и поставить свои тамги и отправил того муллу к двум ахунам в Оренбурге, чтобы ему было дано звание ахуна согласно правилам, по которым это звание в нашей религии предоставляется. Те ахуны, проверив знания того муллы, признали его недостойным звания ахуна и вернули его обратно ни с чем. И после того ахуны, посоветовавшись между собой и признав, что среди ученых [богословов] этого времени никто, кроме муллы Батырши, недостоин звания ахуна, составили летом, когда я ездил в гости в Исетскую провинцию, на мое, бедного раба, имя ахуновскую грамоту.¹⁰⁰

При таком положении [дел] появилось между старшиной Янышем И мною одно тайное дело, такое тайное дело, которое служило поводом и причиной [к тому, чтобы] открыть перед ним вышеупомянутые тайны.

Суть этого тайного дела в том, что в ту же, упомянутую выше зиму, аллах знает лучше, в начале созвездия Овна, или в начале созвездия Тельца¹⁰¹, гостил в моем доме близкий мой родственник¹⁰², имам мечети старшины Яныша, мулла Исмагил Реджеп-улы. Во время полуденной молитвы мы, вдвоем, пошли в мечеть. Наедине у мечети он мне сказал: «O, мулла Батырша! В эту свою последнюю поездку проведал в [в округе] реки Черемшан,¹⁰³ в доме своего тестя, об одном удивительно таинственном обстоятельстве, хочу тебе изложить». Я сказал: «Хорошо, изложите». — «Один мой старший шурин¹⁰⁴ в Черемшане»,— сказал мулла
Исмагил,— говорил мне: о мой зять, мулла Исмагил Я тебя ждал с сильным желанном и в ости к тебе посылал по одному тайному обстоятельству: в крепости Булар имеется у меня закадычный друг русский, такой-то по имени. У этого моего друга имеется великое множество монет из чистого серебра с мусульманской надписью. И отпускает он этих денег мне и другим верным людям, которым может доверять свою тайну, о количестве, какое те пожелают, с таким условием: человек, получивший 10 пудов, после того как использует их и превратит в монету, возвращает ему 5 пудов монетой;¹⁰⁵ взявший 5 пудов— возвращает 21 1/2 пуда. И этот мой русский друг говорит мне, чтобы я посылал к нему всяких надежны): и известных людей,— отпущу в любом количестве, с условием 5 на 10 и 1 на 2. И, говорит, что этих денег у него хватит как на его век, так и на век его сыновей, сколько бы они ни расходовали¹⁰⁶. Теперь, о мой зять, мулла Исмагил. Признавая тебя надежным, задушевным другом, объяснил я тебе эту тайну; если имеете желание, то теперь же везите с собой некоторое количество денег, или ж съездите к себе домой и приезжайте, захватив с собой подходящих для себя надежных людей». Я сказал: «О мой шурин! В настоящее время со мной жена и дети, будет неудобно. Приеду снова, захватив спутников». Тот мой шурин показал мне несколько монет, говоря, что мол, вот такие деньги, величиною со старые серебряные деньги в один алтын, серебряные, с мусульманской надписью.¹⁰⁷ После того, как мулла Исмагил рассказал [мне] об этом у мечети, я спросил, рассказывал ли он про эту тайну еще кому-нибудь. Мулла Исмагил ответил: «Я рассказал старшине Янышу и старшине Сулейману, чтобы сделать вас сотоварищами в этом деле, больше никому не: намерен рассказывать», «Что сказал Яныш? — «Яныш очень обрадовался», — ответил мулла,— и сказал, что мы найдем для этого способы и уловки, как бы много ни было , расплавим их и превратим в серебряные рубли, а потом, обдумав, израсходуем по своему желанию». — «Что сказал старшина Сулейман?» — «Старшина Сулейман, — ответил мулла Исмагил, — принял это радостно и сказал, что он уже был осведомлен об этой тайне от Абдулманнафа и Идегея¹⁰⁸ аула Куидашли¹⁰⁹; они усердно, стараются об . этом деле. Затем виделся я с Абдулманнафом и разговаривал с ним; оказывается, он знает другого русского, который якобы пудами не отпускает, а отпускает получателям по 300—400 руб., с малой прибылью,— так говорил Абдулманнаф. После этого мы вернулись из мечети домой. Я оказал ему честь, как гостю. Он возвратился к себе домой.
После того, как я, бедный раб;, услышал от муллы Исмагила упомянутую тайну, подумал, что теперь у меня со старшиной Янышем общее тайное дело и что под этим предлогом можно будет поговорить с ним и о тайнах народных. В это время день за днем среда народа росли разговоры и слухи: как только подкормят лошадей, так и поднимутся. Наступило лето. Земля просохла. Пришел указ старшине со своей командой спешно снарядиться, — восстали башкиры Ногайской дороги,— и выступить против них.
Опасаясь, что в таком случае я, бедный раб, не успею переговорить со старшиной Янышем, пошел к старшине,, которого застал озабоченным и огорченным. На мои распросы о делед к о новостях он рассказал то, что было упомянуто в указе, и добавил, что могут быть еще нивесть какие случаи: со всех сторон ходят разные вести. Он приготовил чай, напоил меня чаем и после некоторой беседы я спросил; «Яныш-ага. Не предпринимаете ли что-нибудь в отношении тайного дела крепости Булар? Если бог позволит достигнуть цели, то я думаю, что это дело может быть доходным». — «Очень хорошо было бы», — ответил Яныш,— однако теперь как видишь, мы озабочены большими беспорядками; если бог даст здоровье и вернемся из этого похода, тогда, если угодно будет богу, приложим к этому делу особую заботу и старание».

Затем я сказал: «Яныш-ага Вам самим известно, что в результате» перешедших все границы злодеяний и гонений со стороны злодеев и притеснителей русских, наши мусульмане подвергаются всякого рода бедствиям и в силу своей беспомощности и бессилия перед угнетением их верований и жизни, подобны птицам, которые встрепенулись, чтобы улететь и скрыться от хищных беркутов. Вспомнив о подобном беспомощном положении наших несчастных мусульман и проявив к ним сострадание, не думаешь ли и не предполагаешь ли ты, дав совет и помощь полезные для наших мусульман [нашей] веры и жизни, дать тем перешедшим все границы элодеям и .угнетателям-русским отпор¹¹⁰и удержать их от злодеяний?» — «О велинимет!» — ответил Яныш; все известно; знаем, что притеснения злодеев перешли все граница и день за днем усиливаются. И теперь вот нам запретили выделку кож дегтем, который в нашей стороне достается задаром, или за малую цену и заставили нас покупать в крепостях рыбий жир; вместо того, чтобы обойтись 1—2 рублями, мы расходуем теперь 10—20 рублей, — да и можно ли исчерпать рассказом [все] притеснения. То, что ты заработаешь, ест собака, а твою шею и спину ест вошь, — так говорится про положение, сходное с нашим. Нам и повернуться некуда — кругом огонь!¹¹¹ О хазрет! разобрать с полным рассудком положение подданных, выяснить, кто является угнетателем и кто угнетаемым и, учинив расправу над угнетателями, с полным рвением отомстить угнетателям за угнетенных подданных, излить на подданных дождь справедливости и сострадания, — да когда же это будет в таком государстве,¹¹²
гдеsup¹¹³... — «От кого ты слышал?» — спросил я. «Рассказал...,¹¹⁴ответил он,—известный среди...¹¹⁴3 или будем, терпеливо надеяться; из года в год и изо дня в день передаются слухи о приходе войск из мусульманских стран. Если бог доведет [нас] до этой надежды, то и мы, если будет угодно богу, что-нибудь предпримем. Иначе если мы будем действовать с немногочисленными здешними мусульманами, то не сумеем оказать сопротивления неверным с их многочисленным, подобно сыпучему песку, войском г; не найдем иного спос/sup башкирам ничего не будет,— услышав О чем-нибудь они мигом с женами и дочерьми забирают запасы месячной и Годовой провизии и, сев на коней, быстро, как ветер, откочёвывают. Поэтому, кинется, что терпение безопаснее. Будем терпеть»
-Если, — сказал я, окружающее нас населено лесов и степа, признав для себя божественным законом и обязательным проявить в этот день подвиг за свою веру и отомстить злодеям, оскорблявшим их веру и чинившим насилия, приступи!» к высокому подвигу, и если одни лишь мы, община мещеряков, останемся, то у нас не будет другого способа, кроме как покинуть наши жилища. Также не сумеем ми¹¹⁶ этому многочисленному люду мусульман ответить войною, ибо в наших [священных] книгах мы не найдем никакого основания и доказательства того, что проливать нам с ними кровь дозволено религией. — «Если наши мусульмане,— сказал Яныш, — таким образом оказав подвиг за веру, укрепятся, то какая будет у нас надобность в прибытии войск с другой стороны,¹¹⁷ в таком случае объединение [с ними] для нас будет безопасно и мы и присоединимся, не станем проливать крови друг друга. Однако, если в настоящее время такого положения нет, то надобно [нам] потерпеть».— «Надо говорить правду, — сказал я, ваше положение походит на положение лисицы, у которой и хитрость дошла до конца .и шерсти не осталось, и которая кивает хвостом то направо, то налево в поисках спасения, когда ее нагоняет собака. В то время, когда вам следовало бы, заботясь о благоденствии страны, докладывать старшим о нуждах и потребностях народа и держаться твердо с мужеством и отвагой, вы для того, чтобы понравиться виновникам, подобно распутным женщинам; [притворно] выставляя красивым свое некрасивое лицо, занимаетесь куштанством и, наталкивая народ На бедствия, вызываете в нем отвращение и смущение. В конце концов, делая быть двуликим, вы теряете уважение [к себе]. Правде и верное слово таково: если мы находимся под клятвенным обетом одного падишаха, т. е. если мы обязались навеки нести определенные повинности и, условившись о нашем безмятежном существовании, отдали свои головы на обет и на суд одного падишаха и если этот падишах тверд и постоянен в своем обете, т. е. не подвергает изменениям и заменам положенных навеки этим обетом повинностей и не накладывает на нас необязательных по этому обету дел, не разрывает условие нашего благополучия и никоим образом не нарушает данного [им] слова, то мы, по предписанию нашего шариата и нашей [священной] книги, а также согласно нашей клятве и условиям обязаны по божественному закону и должны жертвовать своими головами и жизнью на службе того, соблюдающего свой обет, падишаха, ни в коем случае не теряя свою верность.
Было бы безусловно запретным¹¹⁸ для нас быть преступными и мятежными в отношении такого, постоянного в своем обете и справедливого падишаха тем, что мы, нарушая свою клятву и свои условия ради благополучия собственной нашей жизни, склонимся на сторону сильных армий, идущих извне и сильных воров, собравшихся в подвластной падишаху стране. Конечно и конечно — это было бы запретно¹¹⁹. Однако в настоящее время, когда возложенные на нас по древнему обету повинности сколько раз меняются и заменяются, и сколько раз на нас накладываются тягости, не предусмотренные обетом, и сколько раз чинятся притеснения в делах нашей веры, окончательно разрушено условие нашего взаимного благополучия. Безусловно не осталось никакого благополучия и спокойствия в наших религиозных и мирских делах. Если так, то мы обязаны примкнуть и помочь своим единоверцам и постараться о возвышении нашей веры по способу, предписанному шариатом».
«О хазрет!-сказал Яныш, нет никакого сомнения и возражения на справедливость твоих наставлений, они соответствуют нашим [священным] книгам и нашему рассудку. Однако и изречения стариков недалеки от книг. Я говорю .тебе: потерпи! Стало быть, ты терпи, потому что теперь не наступило еще время, чтобы осуществить твои наставления, еще рановато. Не подобает делать [дело] не во время. Эти речи не говоря в простонародье, они, как мухи, клонятся туда, откуда ветер. Остерегайся, как бы дело *не повернулось к возмущению». — «Добро, — сказал я, терпение — предписание наших [священных] книг, основа добродетелей. Прости [мне] мои речи. Счастливого пути».¹²⁰.

После этого: закончив составление вышеупомянутого воззвания, * послал я своего ученика, по имени Исмагила, Казанского уезда, с этим воззванием в Тайнинскую волость¹²¹, дав ему наставление: «О, мулла Исмагил Поезжай и доставь это письмо в Тайнинскую волость, вручи [его] наедие кому-нибудь к скажи тому человеку, что население степи проявляет усердие к предписанным в этом письме мероприятиям; вам также необходимо проявить усердие и действовать согласно этим предписаниям». Тот Исмагил отвез это послание и по возвращении сказал: «Хазрет, я исполнил ваше приказание».
После этого приехал [к нам] Тайнинской волости мулла Исхак,¹²²
с одним или двумя товарищами, — позабыл. Я я нашего аула Бурхан Мустафа-улы собрались к ним, и мы беседовали наедине. Они заявили: «Наши жители леса, подчиненные Гайни[нской волости], все готовы. Послали нас к вашему священству, чтобы получить вести». — «Пока подождите, — сказал я, —съезжу в Оренбург, разузнаю о тамошних делах, а там обменяемся вестями, если будет угодно богу». Они уехали.¹²³

Затем я пошел к писарю старшины Яныша Кузьме, чтобы получить
паспорт для поездки в Оренбург. Соскоблив имена- в старом паспорте, выправил он мне паспорт. Приготовил для меня перебродивший мед, мы вдвоем начали пить Он поговорил о гонениях на мусульман и о том, что имеются сведения о прибытии из мусульманских стран войск, что тревога охватила стан русских.¹²⁴.

После этого поехал я в Оренбург. Дорогой остановился у яма бурзян, чтобы покормить лошадь. День был жаркий. Сходив к речке, находящейся' довольно далеко от яма, и совершив омовение,¹²⁵ я стал совершать намаз. В это время ко мне подъехали четыре башкирских всадника: лошади хорошие платье богатое, двое из них пожилые, а двое— средних лет. Поздоровавшись и обменявшись рукопожатиями, они сказали: «Ты похож на муллу, кто ты? — «Я из шакирдов, обучающихся в медресе, — ответил я> [зовут меня] Ибн-Али».— «В медресе какого учёного учился?»—»В медресе муллы Батырши учился»,—ответил я. — «Мулла Батырша и ахун Муртаза в добром ли здоровье?» —»Кинут в таком же добром здоровье как и вы сами видели», — ответил я. Пожелав также совершать намаз, они сошли с коней. «Из какой волости вы сами,—спросил я, — и по каким делам едете? «Мы бурзяне, ездим по старшинским делам», — ответили они. «Мы слышали, — сказал я, что бурзяне все поголовно скрываются, каким образом вы осталась? — «Скрылись воры, — сказали они,— а мы некоторое [количество людей], остались». — «Вы говорите воры,— сказал я, что же они у вас украли?» — «Ничего у нас не украли: уехали восстав против повелений падишаха».— «Против какого повеления падишаха они восстали?»¹²⁶ — спросил я. «Один начальник завода, вор и злодей, со своими товарищами обокрал и разграбил наше имущество, лишил нас земель и вод, которыми мы владели, насиловал наших жен и дочерей на глазах у нас и совершал блудодеяние. Не стерпев подобных притеснений и узнав, что все равно они обречены на смерть и больше им не выдержать, они убили этого управляющего с его товарищами и скрылись**. — «Разве падишах дал позволение атому управляющему заводом совершать такие дела? Башкиры разве ушли, не повинуясь подобным повелениям падишаха? А теперь вы, оставшиеся, согласны отдать своих жен и дочерей на блудодения русских, считая это за повеление падишаха?¹²⁷ Бороды ваши побелели, по наружности вы люди хорошие, а Умы ваши все еще не просветлели, слова ваши нехорошие», — сказал я¹²⁷
[На это] они ответили: «О друг, мулла Али! Говорить с тобой [откровенно] мы боялись. Теперь мы узнали, что в тебе имеются признаки совершенства,¹²⁸3 стало быть не следует скрывать [от тебя] тайну. О мулла Али! По поводу притеснений этого проклятого начальника завода народ наш несколько раз ходил к мирзе и генералу, но от них [нам] никакой пользы не было. Какая же может быть нам польза от этих мирзы и генерала, когда они сами замучили людей, расположенных ближе к Оренбургу своими сверх [общих] народу повинностями? Мы предполагали выступить совместно с населением всех 4 дорог, но не могли терпеть [дальше], мы не были в состоянии выдержать и полдня.

Такая боязнь и бегство нашего народа, а также оставление наших прекрасных земель и вод подобных райским, которыми владели наши отцы и дети, произошли не от того, что мы не могли вымести падишахов почетный халат и его милости, а оттого, что мы были окружены со всех сторон огнем из-за притеснений злодеев и не в состоянии были выдержать не одного часа!
«Эти наши слова правдивы, — сказал я, — что же подумаете теперь вы — оставшиеся? — «Бог знает лучше, — сказали они, — если народ восстанет, то хорошо, будем с ним, а если же не восстанет то, в конце концов, нам все же придется восстать, потому что мы все равно, донося друг на друга, будем переловлены и истреблены- Хотя мы ничего воров¬кого против падишаха и не замышляем, но то, что мы не выносим злодеяния притеснителей-русских, считают воровством. Русских, сколько бы они не совершали злодеяний и воровства, «ворами не обзывают. Сами видите, ни один из пойманных наших людей не был выслушан [при допросе] и возвращен, все они гибнут под именем вора. Таким образом, надеясь на что, можем мы не скрываться? По нашему мнению, чтобы ни случилось, — * восстать, уповая на аллаха.¹³⁰ И они уехали.¹³¹

Затем я приехал в Оренбург. Повидавшись с нашим благодетелем ахуном Ибрагимом, провел я с ним дня два в обсуждении некоторых необходимых вопросов [богословия]. Ахун Ибрагим [при этом] сказал и дал мне наставление: «Мулла Батырша, я на твое имя составил ахуновскую грамоту и, приложив свою печать, передал ее ахуну Абдуссаляму, чтобы он приложил руку и вручил вам. Просим вас принять это послание и, сбросив с себя свой джигитский вид, надлежит вам преобразоваться в шейха».¹³² — «За то, что вы почтили меня, нижайшего, высоким духовным чином,”да почтит вас аллах всевышний лицезрением его,— сказал я, однако прошу вас не гневаться а то, что я откажусь, сейчас. у меня нет желания». — «Мы сами после пришлем», — сказал он. «Хорошо, если угодно богу», — ответил я.
При нашем разговоре о положении народа он сказал: «дневные и ночные размышления и помыслы этого безрассудного¹³³ генерала [клонятся к тому], чтобы повергнуть народ в бедствия и тягости и разорить [нашу] родину.¹³⁴ Скольки беспорядков обрушилось на народ во время этого глупца1 Наконец, не имея силы терпеть [дальше], *[люди] стали готовиться к бегству.¹³⁵

Затем я поехал в Каргалы. Остановился я в доме муллы Абдуррахмана. Позвав упомянутого выше муллу Абдуссаттара [команды Сулеймана] из медресе ахуна Абдуссаляма, я имел с ним у мечети уединенную беседу. На мой вопрос: «Какие у тебя новости?» он ответил, что каргалинцы отправили [своих людей] в поход, с [таким] наставлением: «если башкиры окажутся сильнее и возьмут верх, то присоединитесь ним. Если же окажутся слабее то постарайтесь, чтобы они спаслись и не погибли.¹³⁶ Вы сами видите, как эти вероломные неверные творят безграничные злодеяния и собираются несправедливо проливать кровь наших мусульман». Однако, сказал он: «Если переговоришь с велиниметом,¹³⁷ то лучше узнаешь о правдивости этой вести». Я спросил: «Знаешь ли ты, что благодетель склонен проявить рвение в этом деле?» — «Бог знает лучше, я не ведаю, — ответил он, — однако, если все [наеселение] проявляет подобное усердие, то едва ли велиня- мет не проявит [подобного же] рвения»¹³⁸.
Затем мм с благодетелем ахуном Абдуссалямом дня два обсуждали необходимые вопросы по [свещенным] книгам и ходили по гостям. Однако не нашлось времени уединиться, чтобы переговорить с ним втайне.
Удовлетворившись тем, что я узнал от нуллы Абдуссаттара, я, не задерживаясь долее, поехал к себе домой.

Затем, в своем ауле встретился я, идя обратно из мечети,¹³⁹ с двумя молодыми людьми. Я спросил: «Куда идете?» Они ответили, что, пробыв в Зауралье,¹⁴⁰ где занимались обучением, возвращаются к себе домой и Казанский уезд. На вопрос: «какие новости имеете? — они оказала что башкиры и мещеряк[и] . послали служилым людям, находящимся в Троицке, весть: «Пребывайте в крайней осторожности; не иначе, как народ скоро поднимется».¹⁴¹ Я сказал: «С какой стороны народ начнет подниматься — [не] слыхали ли? «Они сказали, что этого они не знают, но башкиры готовы подняться не сегодня-завтра. Они ушли.
Затем приехали [ко мне] упомянутый выше Тайнинской волости мулла Исхак¹⁴² со своими 2 или 3 товарищами,¹⁴³ вместе с нашего аула Бурханом Мустафа-улы¹⁴⁴ сошлись с этими гайнинцами и в уединенном место вели с ними беседу. Они сказали: * «О хазрет! наш народ просит у нас несколько человек из местных мещеряков для верности я под крепления»¹⁴⁵. Я сказал: «Возвращайтесь домой, будьте готовы, — несколько человек пошлем, если всевышнему богу будет угодно». Они уехали.

После этого, послав своего ученика по имени Ибрагима, я пригласил [к себе] аула Уруш Аликея, аула Мирасим Максута и того же аула—Урыскула,¹⁴⁶ а также аула Турна муллу Юсуфа, Они все четверо приехали. Пришел также нашего аула Бурхан Мустафа-улы. У меня в доме мы повели беседу, Я им сказал: «Я вас пригласил вот зачем: садитесь на своих лучших коней и поезжайте в Гайну. Первым долгом повидайтель с муллой Исхаком, а затем вместе с гайнинцами, поднял уранцев, ирехтинцев и гирейцев¹⁴⁷, приведите их сюда¹⁴⁸. После вашего прибытия, соединившись в таком [же] порядке с жителями долины Ай,¹⁴⁹ с кудейцами, со всеми [жителями] Сибирской дороги и со всеми нашими мусульманами, мы, моля всевышнего и славного бога о победе и помощи, какие бы неверные злодеи ни старались насильно и ненавистно совращать наших мусульман с нашей истинной веры, чтобы ввести [их в свою] ложную веру, и своими, перешедшими все границы, злодеяниями нц вредили бы нашей вере и нашей жизни, окажем таким злодеям неверным сопротивление, дадим [им] отпор и проявим усердие, чтобы возвысить нашу веру». Они сказали: «За веру [мы готовы] пожертвовать своей душой, поедем к себе домой и будем наготове». А мулла Юсуф сказал: «Благодетель! Меня не посылайте в Гайну, пошлите в долину Ая, где я имею много знакомых мне людей»¹⁵⁰,> Я сказал: «Хорошо». Они уехали обратно.
Затем пришел указ [о том], что население Ногайской дороги также поднялось и чтобы старшина Яныш подняв свою команду, двинул он [се] на них. Народ охватила тревогу волей-неволей [все] стали вооружаться.
Желая услышать что-нибудь от своих односельчан, отправился я к дому Султана Акбалтыр-улы. Они со споим старшим братом Мустафой вдвоем стояли, прислонившись к изгороди около дома Султана. «О чем беседуете?»— спросил я. «Мы давно уже слышим¹⁵¹, а—сказали они, что гайнинцы поднимаются к направляются сюда. Если бы те стороны подошли, то мещеряки поголовно все поднялись бы»¹⁵². После это: о Мустафа сказал, что наших отделяют [от других] и удерживают 3—4 человека,—старшина со своими сотниками. «Потерпите, — сказал я, — и достигнете [того, на что] надеетесь¹⁵³. Я ушел.
Затем народ собрался в поход. Жители аулов, расположенных позади нашего аула, пошли через него¹⁵⁴. Приехав [ко мне], упомянутый выше аула Уруш Аликей¹⁵⁵ сказал: «О хазрет! Меня записали в поход и поставили над служилыми людьми сотником; ехать в Гайну не могу. Но, хазрет, не падай духом, лучше будет, если я, вместо того, чтобы ехать в Гайну пойду в поход, потому что, как только станет слышно о восстании мусульман, я всех находящихся в споем подчинении людей немедленно приведу к вам, хазрет. Среди моих подчиненных нет никого, кто бы не слушал меня».— «Хорошо», — сказал я.
Среди населения распространился затем слух¹⁵⁶, что все, отправившиеся в поход выступили с единой тайной [мыслью]. Нашего аула Салих Муклай-ульх говорил мне у мечети после намаза, что он своим односельчанам сказал, что бы последние не воевали бы со своими мусульманами и не занимались бы самоуничтожением¹⁵⁷.
А потом приехали¹⁵⁸ упомянутые аула Мирасим Максут и Урыскул¹⁵⁹, с тем, чтобы отправиться в Гайну. Придав к ним двух своих учеников, упомянутого выше Казанского уезда Исмагила и команды старшины Муслима Ахмара, мы с нашего аула Бурханом Мустафа-улы [предварительно] посовещавшись вдвоем, отправили, дав им наказ с тем, чтобы привести , по указанному выше порядку, гайнинцев и жителей смежных с Тайной местностей.
С тех пор прошло 9 дней. Никакие вести не поступали. Когда я находился в таком состоянии, что сердце у меня горело: ведь такая задержка имела какую-то причину, один человек доставил мне письмо, «От кого это письмо, и кто ты? — спросил я. Он ответил: «О хазрет! Нет тебе надобности знать, кто я и от кого это письмо. Ты примись за нужное тебе дело, изложенное в этом письме. Однако знай, что это по дружбе — от бураевцев». Он тут же уехал. Я прочел то письмо. Там было написано: «Имаму мусьман, его священству муле Батырше¹⁶⁰ уведомление. Враги веры — предатели узнав про твое радение о вере ислама и про отправку тобой в Гайну 4 человек, неоднократно посылали вслед за ними многих своих людей с тем, чтобы схватить их и укротить дух [народа] путем обмана и запугиваний. Однако, благодаря осведомлению и усердию посланных 4 человек, население, примыкающее к Тайнинской волости, получив известие, было готово подняться и присоединиться К гайнинцам на пути их следования, а также половина населения Тайнинской волости уже поднялась. В этот момент посланные «этими предателями люди, прибыв туда, заявили, что они приехали наловить воров и что [нигде] у населения воровских замыслов нет и в силу непрерывной отправку: одних людей на других дух у населения упал: народ разделился на две; части, и были случаи убийства. Бог ведает, какие события еще. будут. О, как хорошо бы было, бели вы послали бы много людей¹⁶¹ на подмогу народу, а также и при себе имели бы людей.¹⁶² Эти безбожники и предатели намереваются в эту ночь погубить вас: спешно и бдительно принимаете меры к спасению себя самого». (На этом письмо] кончалось.

После этого всю ту ночь я не спал, будучи огорченным:¹⁶³ таково значит, .предопределение великого и всевышнего бога. Рассвело. Я увидел, что вокруг моего дома собралась полная улица народу, около 150 человек, вооруженных и наготове. Меня охватил страх: среди такого множества народа наверное имеются к враждебные мне люди. В таком стесненном положении не пришлось мне, призвав и наставив народ, привлечь его на свою сторону. По необходимости, уповая на одного бога, я со своей семьей и учениками, забрав свое вооружение, 6 саадаков и одну пику, прошел через весь народ. На расстоянии 6 верст, пока мы но вошли в лес, они мирно провожали нас. Мы вошли в лес, а они вернулись обратно. Я понял, что среди того народа нет враждебных к нам людей.
Поело этого, к вечеру перед закатом, по следам еаших коней догнало [нас] несколько человек. Я, взял двух своих учеников, вышел к ним и а встречу, намереваясь побеседовать и уговорить их. Из них один Предатель,¹⁶⁴ крича на нас, вознамерился выстрелить в меня из ружья. Он прицелился. Я, [быстро] напав на него, выпустил стрелу. Моя стрела пробила его насквозь, ниже его ушей. Он свалился навзничь. Остальные сказали: «Хазрет, в нас но стреляй». Я воздержался. Они отъехали.

После этого мы оставались в этом лесу около 10 дней, ожидая, как изменится [настроение] народа и какие новости ми узнаем. В течение этих 10 дней [мимо нас] ежедневно проезжали люди, громко разговаривая между собой. Иногда мы отскакивали в сторону при виде их приближения к нам, а иногда они сами, увидев пас, отъезжали; в сторону. Из такого поведения мы поняли, что народу не удалось объединиться, чтобы проявить свое усердие за веру, что они с войском разыскивают нас и что, однако, войска ничего плохого против нас не замышляют.
Затем мы отъехав на расстояние одного дня пути, вошли в речной лес, где пробыли около 25 дней. Черемисы-лесники ¹⁶⁵ иногда по 5, а иногда И по 10-ти человек, подходя к нам, постоянно сворачивали в сторону, не вступая в переговоры с нами. Однажды нечаянно они вошли к нам. В разговоре они сказали: «Уходите подальше, много людей [вас] разыскивает». Выть может встретитесь с кем-нибудь враждебно настроенным, [тогда] и дружественно настроенные люди не сумеют оказать вам дружбу». Потом они уехали.
После этого мы, отъехав от того места ка расстояние полдня пути, остановились в другой стороне того же леса. В виду того, что мои люди доходили до голодной смерти, мы зарезали лошадь одного черемиса¹⁶⁶,пасущуюся за лесом, и скормили ее нашей группе. Затем также, в виду отсутствии у нас съестного, [некоторые] мои ученики отправились в наши края, чтобы раздобыть съестного. Я же оставался в лесу со своей женой, детьми и 3—4 учениками, имея при себе 2 саадака. В это самое время подъехало [к нам] около 20-ти человек черемисов, вооруженных саадаками и [другим] оружием; они сказали: «Мы вас около месяца держали в своем лесу, не делая вам ничего плохого, но донося (о вас] вашим врагам, А вы делаете нам худое — зарезали нашу лошадь. Теперь мы боимся вас: вы будете убирать нас самих. Сдайте ваше оружие, а сами убирайтесь». * Я сказал, что оплата лошади пусть будет за нами, но сами пусть к нам не подходят, будем стрелять¹⁶⁷. Черемисы направили свои стрелы на. меня, а я на черемисов, но они не осмеливались стрелять в меня,¹⁶⁸ а я в них, в виду их множества. Так мы прошли по лесу расстояние около 2 верст. Я подумал, что в конце концов мне не удастся спасти свою семью от этих проклятых¹⁶⁹ и, стараясь спасти только свою голову, я сказал своей семье: «О, мои родные, свет моих очей, радость моего сердца! Вас и себя вручаю нашему создателю, прощайте». Сказав это, я и мой ученик Яхья убежали, а семью тут же поймали.
Подобно птице, лишившейся своих птенцов, будучи убит тоскою по своеЙ семье, [ходил] я с опущенной головой, вознося бесконечно покорную мольбу: «Боже мой! Создатель всей вселенной владетель всякого владения! Всякая беда, посланная тобою — твой дар. Всякое твое деяние — премудрость. Ты предопределил мне такое бедствие и такое горе—-слава тебе, господь мой, за всякий твой дар, я покорен всем твоим испытаниям».
Затем я впал в раздумье [о том], что эти бедствия и это разорение явились. виду того, что при невозможности довести до [сведения] ее величества падишаха нужды и вопли народов, дожди справедливости ниспосылаемые со стороны ее величества падишаха, не [могли] затушить огней великих злодеяний, [распространяемых] злодеями и способных сжечь [всю] страну. Все же при таком моем бедном и одинокой положении добраться до ее величества падишаха, и известить ее добрым путем¹⁷⁰—невозможно. И, подумал я, не покинуть ли мне это обиталище и не отправиться ли мне в страны ислама.
Да еще подумал я, что, если но моему пониманию и моим средствам и к е возможно добраться до ее величества нашего падишаха, то, может быть по предопределению бога и будет возможно. После этого, со своим учеников муллой Яхъей, мы отправились в Казанский уезд, намериваясь провести зиму, пребывая в мектебах и медресе, а летом авось всевышний бог доведет [нас] до нашей цели. Дойдя до команды Надира, мы встретились с людьми Казанского уезда и спросили: «Есть ли л вашем краю медресе и муллы?* Они ответили: «В этом году .в .наших местах прожить в медресе невозможно как паспортным, так и беспаспортным: проверки — строгие». Я изнемогший и ошеломленный, сказал своему спутнику: «O мулла Яхья! Что будем делать, нам некуда [я] шагнуть». — «О хазрет! [Должно быть] предопределение бога таково:¹⁷¹ войдем в лес, ляжем на снег и погибнем от голода и стужи», — сказал Яхья.— «Убивать себя самим запрещено нашим шариатом, — сказал я, живая душа таит в себе надежду¹⁷², не будем лишать себя надежды на милость всевышнего бога.
Ив-за строгих проверок¹⁷³ нам, конечно, не удастся провести зиму среди людей, будем просить по- аулам Надира милостыню хлебом,¹⁷⁴ выдавая себя за шакирдов¹⁷⁵ и, припрятав эти запасы в потайное место, проживем зиму».
Затем мы сталли ходить по аулам Надира из дома в дом и просить хлеба и еды Если спрашивали: «Вы — шакирды какого .-[медресе]?» мы отвечали, что являемся шакирдами самого главного в их команде имама¹⁷⁶ муллы Абдуррахмана. Забрав наши запасы, добытые нами в аулах¹⁷⁷, и открыв половую доску в сенях мечети, расположенной в старом ауле¹⁷⁸ Надира, ми выкопали себе яму, где бы можно было нам сидеть и лежать,a верх от все мы прикрыли. Питаясь нашими запасами и снегом, не показываясь людям и оставаясь незамеченными и молясь всевышнему богу, провели мы зиму. В теплые осенние дни люди посещали мечеть, а в зимние холода никогда не ходили.
[Однажды] в один из таких осенних дней пришедшие в мечеть люди говорили между собой у мечети, что старшину Юсуфа вызвал к себе начальник Бугульмы, очевидно наговорили на него в связи с дело и степных башкир. Некоторые [из беседующих] спросили: «По какому делу?» На что раскаэывавшие ответили: «В этом году, когда мы были в походе, напали на нас 50 всадников-башкир, направив на нас свои пики» но доскакав до наших рядов, никого из нас не подстрелили и не закололи¹⁷⁹.А также и старшина Юсуф запретил нам стрелять и колоть их¹⁸⁰. Один-двое из нашей команды, подъехав к башкирам, начали было бить их пиками по головам и пытались связать их со словами: «Так вы воры!» Но старшина Юсуф не дал вязать. Тогда те [наши] люди сказали: «Эй, старшина! На тебя донесем начальству: ты заодно с ворами! Старшина Юсуф ответил: «У меня [на это] ответ готов: я не боюсь ваших слов!» По этому поводу била довольно большая ссора». — «Почему эти бишкиры, бросившиеся [на всех] с такой храбростью и отвагой, воздержались от стрельбы и ударов?»— спросил другой¹⁸¹. На это рассказывавшиЙ ответил: ,У Юсуф-аги помимо явных караульных имелись еще люди, поставленные ради осторожности, чтобы давать сигналы¹⁸² башкирам, которые по своему незнанию могли иметь дурные намерения; по этим то сигналам они и не стреляли и не кололи».
Потом, в теплые дни созвездия Тельца, опять начали ходить в мечеть. Мы, приоткрыв крышку нашей ямы, прислушивались с намерением услышать и узнать что-нибудь. Каждый день говорили только проповеди и поучения. Наконец, как-то завели беседу¹⁸³1 и сказали: «От множества интриг [со стороны] неверных мы потеряли терпенье. С тех пор, как мы знаем мирзу Кутлумета, ежегодно по несколько раз от него мы слышим, что для жителей Оренбургской губернии имеется множество милостей к иного падишаховых всемилостивейших указов. Несчастный народ иногда, доверяя словам этого лгуна — старой свиньи,¹⁸⁴ иногда говорил со страстный • желанием, что может быть беспомощное положение нас рабов, дойдет до сведения нашего падишаха, и со стороны нашего падишаха последуют нам милости, будет у нас по древнему нашему обету благополучие и спокойствие в нашей жизни и в вере. Однако до сего дня ни одна капля милости не упала на нас: наоборот, мы со дня на день не [можем] освободиться от дождей насилия и проклятия. Наше положение походит на положение жителей ада во время страшного суда, когда они, увидя на небе появление черной тучи, страстно желают дождя, который прольется на них, затушит их огонь и утолит жажду; но из этой тучи начинают падать камни, и тогда их горе возрастает и иссякает надежда».
Затем, перенеся неописуемые страдания¹⁸⁵ от -мучений голода, жажды,. холода, тесноты и мрака, дожили мы до лета, с признаком жизни в высохших костях. Однажды мочью мы вылезли из этого нашего обиталища. По прежнему стали обходить аулы Надировой команды. Около месяца бродили мы с опухшим от голода телом, выбившееся из сил. Тем, кто спрашивал нас, чьи мы шакирды, мы отвечали: «Шакирды медресе ващего имама¹⁸⁶— муллы Абдуррахмана. В таком положении мы ходили по людям до созвездия Девы.
За это упомянутое время а многократно пускал птицу моей мысли по равнине отчаяния и отвращения a также по равнине надежды и раскаяния, разыскивал путь-: упования и стоянки в этих двух равнинах: постараться ли мне довести о несчастном положении наших мусульман до ее величества нашего падишаха, или уже уйти [в другие страны], покинув эту юдоль? И еще размышлял, что при подобном положении, с моим обликом мятежа и измены падишаху, едва ли мои слова и объяснения будут приняты и я буду удостоен прощения.¹⁸⁷
Да еще размышлял я, что три гнусных явления¹⁸⁸ нанесли сердцу наших мусульман никогда не заживающие раны; пока не исчезнут и не будут устранены полностью и навсегда эти три явления¹⁸⁸, раны наших мусульман также не исчезнут и не будут устранены полностью и навсегда.
Одно из этих трех гнусных явлений¹⁸⁸ то, что тем мусульманам, которые против своего желания и согласия с отвращенной [к этому] оставили веру ислама и перешли в русскую веру, а также подавали прошения под видом [своего] желания и согласия, не позволяется по прежнему держаться ислама, а те злодеи, которые вызывали: [это] отвращение, не были подвергнуты суду и наказанию? это явление :не исчезло полностью.
Второе же из этих гнусных явлений¹⁸⁸ то, что на наших мусульман накладывают ее обязательные по обетам и условиям древних наших падишахов повинности, как, например, повинности тех: которые с отвращением [к этому] отошли от веры ислама; [эти повинности] перекладываются на остальных мусульман; на служилых Мещеряков налагают по 25 коп. ясака, а ясак ясачных увеличивают, служилых мусульман, помимо воинской службы, принуждают нести обязанности «за две головы¹⁸⁹.
«За две головы» означает то, что ежегодно приходит указ, чтобы служилые люди выступали в поход, чтобы стоять на карауле, в своих определенных на год местах. Служилыи люди, согласно требованию этого указа, выступив в поход несут караульную службу и, помимо караульных обязаннойстей и , [предусмотренных] указом, принуждаются [выполнять] в течение всего лета невозможные повинности: рубить бревна, тесать доски, драть дрань, рубить срубы ¹⁹⁰« и перевозить все это на своих лошадях, [которых] также берут и в подводы. В результате подобных притеснении их лошади погибают, а сами они, претерпевая всякие страдания и муки, возвращаются [домой] пешими и говорят, что ясашники, каждый :зa себя, несут повинности [одного) лопатника, а мы, помимо своих воинских повинностей, со своими лошадьми выполняем работу за две головы¹⁹¹ а столько, сколько двое лопатников¹⁹².
Третье же из этих гнусных явлений¹⁹³ то, что соляную сокровищницу созданную всемогущим богом в горах и озерах, сокровищницу,, которую он щедро и милостиво даровал своим рабам без препятствий и сожалений и оставил открытой и свободной, скупо преградили для рабов всевышнего бога и заперли в крепостях.¹⁹⁴ Таковы три гнусных явления,¹⁹³ то есть те скверные дела, которые недавно возникли.
А также размышлял я о том, что эти, вновь появившиеся и упомянутые выше гнусности, тяготеют над нашими мусульманами уже несколько лет; наместники-злодеи эти спои поступки в отношении наших мусульман [признали] своей обязанностью [и] превратили в обычай. И все еще они, не отказываясь от этих своих обычаев, стараются претворить это в жизнь.
Итак, если у злодеев-победителей есть рвение, то когда же поднимется в окрепнет наше рвение, чтобы достичь своих желаний? — подумал я.
После описанных выше подобных размышлений * сказал я птице своей мысли: «Покружившись над равниной отчаяния и отвращения, ты увидела такие пути и такие стоянки; теперь покружись над равниной надежды и упования и расскажи обо всем, что увидишь¹⁹⁵. И опять начал я размышлять: Аксаков и Люткин в Уфимской крепости¹⁹⁶,4 Петр Степанович¹⁹⁷ в Челябинской крепости были начальниками с таким беспредельным великодушием, что из страха перед их справедливостью к отвагой все подвластные им злодеи в крепостях и уездах воздерживались от злодеяний и, удовлетворив без отказа и безотлагательно требования обиженных, просили о прощении. В особенности весь народ, все знатные и простонародье, безгранично восхваляли великодушие Аксакова: он, без внимания и пристрастия к богатству и чину богатых к чиновных злодеев, так арестовывал и укрощал их, что в городах все правители подьячие я другие, которые взятки брали, не смели брать ни одной полушки.
Угнетатели перестали ездить в города, так как их злодеяния и их куштанство были отвергнуты и отставлены, также и угнетаемые перестали [ездить]; так как их требования были приняты и удовлетворены. Таким образом под благодатью старания тех правосудных народы начали жить и наслаждаться покоем , отдыхом, благодарили всевышнего бога за то, что он, ниспослав над нами тень такого облака милосердия, избавил нас от погоды злодеяний; полилась также и за них,¹⁹⁸ чтобы всемогущий удовлетворил чаяния в земной и будущей жизни в тех размерах в которых они хотят.
Если, благодаря усердию и рвению подвластных государству ее величестна падишаха правосудных, народы приводят к такому равновесию, если се величеству нашему падишаху сообщается о внутренних делах се подданных и если се величество наш падишах, вложив своим падишахским великодушием гром своей щедрости в облако справедливости, ниспошлет па своих подданных дождь милосердия, огни злодеянии з среде подданных разве не иссякли бы вполне и не улетучились бы, и разве подданные не пришли бы к равновесию?
Да, справедливо, что они придут к равновесию, думал я далее, будут такими, как будто злодеи вовсе и не нарождались и не появлялись на свет.
Однако падишахи величественны и священны, но так же, как и при всякой дорогой и ценной вещи, около них имеются преграждающие, которые удерживают всякого, не имеющего случая. При всяком царе имеется колючая преграда, подобно тому, как хранителем золотой казны является дракон. Драгоценный жемчуг — на дне моря, а живая вода — во мраке; живая [же] вода по своей ценности и славе такая, что все мировые сокровища золота и серебра не стоят и одной- ее капли.¹⁹⁹
Итак, и справедливость подобна этой воде, а падишахи подобны реке из живой воды, т. е. являются средоточием справедливости; а благородные везиры, окружающие падишахов, подобны родникам живой воды, впадающим в реку живой воды, т. е. являются тем, что пополняет и усиливает реку справедливости; а окружающие [их] злодеи подобны тому мраку, что ограждает живую воду. Справедливо, что [везиры], быть может, дороже и благороднее живой воды, потому [они] являются реками и родниками и справедливости, и милосердия, и великодушия. Если так, то поскольку ценность и слава их будет выше и сильнее, то и препятствия к ним бывают выше и сильнее. А способы преодоления препятствий должны быть еще выше и сильнее.
Если так, думал я, то какими способами при таком моем скитальческом положении сумею я преодолеть тьму тех злодеев, и, добравшись до тех рек и родников правосудия и милосердия, утолю свою жажду?²⁰⁰
Так же думал я, что будучи в таком изменническом облике перед со величеством падишахом, я сел на такай высокий корабль греха, что он послужит мне случаем (не хуже сильных и великих случаев), чтобы добраться до ее величества падишаха. И если я отправляюсь на этом корабле к ее величеству падишаху, то ни у кого не достанет силы, что снять меня с этого судна, и, может быть, я, преодолев препятствия и тьму доберусь до рек живой воды; и до средоточия справедливости. И еще подумал я, что рабы различных религий под властью се величества падишаха равны в своем рабстве. Несмотря на то, что все то рабы-злодеи в течение долгих лет вызывали отвращение и принуждали наших мусульман к гнусным поступкам, хотя они в своем рабство равны с нашими мусульманами, последние ничего подобного этим. злодеям не чинили терпели и надеялись: авось когда-нибудь доведем до ее величества нашего падишаха о своем положении и найдем правосудие и милосердие; если же ее величество наш падишах, обследовав со своим падишахским великодушием своих подданных и узнав о различной положении, в котором ее подданные находятся, а также ознакомившись с положением, в котором находимся мы, несчастные ее рабы, то мы избавимся от их беспорядков ее правосудием и милосердием. Наконец, прошло много времени. Нам не удалось доложить о своем положении ее величеству нашему падишаху, в виду наличия препятствий; не подверглось наше положение и великодушному обследованию [со стороны] ее величества падишаха. Под конец, наши мусульмане, находясь в безвыходном положении и желая, во что бы то ни стало избавившись от злодеев, жить со своими семьями, детьми и всем своим поколением . навеки: вечные в своей правдивой вере, вознамерились высвободить свои Головы. Их усилия освободить свои головы таким путем возникли не потому, что они отказывались повиноваться: ее величеству нашему падишаху, не выдержав тяжести наложенных ее величеством нашим падишахом обязательных повинностей, а потому исключительно, что они в силу притеснений злодеев дошли до беспомощного состояния.
И если то обстоятельство, что эти несчастные рабы поднялись исключительно, чтобы избавить свои головы от притеснений злодеев, будет надлежащим образом доложено и доведено до сведения ее величества нашего падишаха, то неужели после :этого ее величество наш падишах, обвинив этих несчастных своих рабов в том, что они не повинуясь всевозможным повелениям [в делах] веры и светской жизни со стороны] наместников, имеющих над ними власть, и не соглашаясь терпеть] их притеснения, вознамерились высвободить свои головы, подвергнет их своей каре, а этих злодеев также, по-старому, облечет властью над нашими мусульманами и сделает своих рабов-мусульман навсегда разочаровавшимися в ее величестве падишахе? Невероятно, чтобы живая вода иссякла навсегда и луч солнца погрузился во мрак
Затем, думал я, что покаяние рабов перед всевышним богом является химией блаженства, потому что если рабы свою химию покаяния обратят на медь греха, то эта медь греха превратится в золото благости, как нарек всевышний аллах в своем священном слове: * «эти-заменит аллах их дурные деяния добрыми»,²⁰¹ а падишахи суть тени аллаха. Несомненно, всякая тень зависит от своего основания.
Итак, есть надежда: если мы, отказавшись от всех наших возмущений, обратимся к ее величеству нашему падишаху, то, наверное, она не лишит нас своей милости и прощения.
Пустив, таким образом, птицу своей мысли кружиться, и разведав пути и стоянки на равнине надежды и упования, я выбрал, себе путь надежды и упования, т. е. [решил] понадеяться и вернуться, отказавшись от отчаяния и отвращения, т. е. от страха и безнадежности. И отбросив свою склонность к окружающему миру, возложил упование ка ее величество нашего падишаха, да продлится ее царствование. И начал я сам себя увещевать, что прежде нас наши отцы и деды при , всяких событиях не обращались за помощью к зарубежным странам, а, находя у современных им падишахов правосудие и милосердие, провели свою жизнь с наслаждением в безопасности и благополучии и, передавая благословенные имена своих падишахов из уст в уста и из эпохи в эпоху и говоря о них, довели [их] вплоть до наших диен. Теперь и мы также, подобно нашим отцам и дедам, при бедствиях нашего времени обратимся к ее величеству нашему падишаху, прося О справедливости и милосердии, я проявим мужество для избавления ОТ бедствий; а всех тех, кто питает к со величеству нашему падишаху отвращение, добрыми советами призовем на сторону нашего падишаха, и благословенное имя ее количества нашего падишаха и славу о ее справедливости постараемся оповестить и разнести по всем странам света и по всем племенам. При. совершении каждодневной пятикратной молитвы, утром и вечером, будем молиться за продолжительное царствование со величества нашего падишаха²⁰² и за усиление ее власти.
После такого самонаставления посоветовались мы с моим спутником, муллой Яхьей: сегодня переночуем в ауле Бикаш, заберем наше съестное, припрятанное в кустарнике, — это будет нашим дорожным довольствием,— а на заре, выйдя в Казанский уезд, направимся к своей цели. С тем и пришли мы в аул Бикаш. Муллу Яхьо послал я за продовольствием, лежащим в кустарнике, и сеном для нашей лошади. Спустя приблизительно час, послышался крик: «Шакирд скрылся в кустах — не сумели поймать! «Услышав это, я подумал: не узнали ли они кто мы и не собираются ли изловить нас, или же, обнаружив наше продовольствие, положенное в кустарник, не устроили ли они засаду, подозревая [нас] в воровстве? Как бы ни было, в конце концов выяснится, кто мы такие,— надо бежать. И я сбежал в лес. Таково было, должно быть, предопределение всевышнего бога: погрузился я в горе, — сколько раз мы делали у попытки выйти в Казанский уезд и добраться до своей цели, не удалось а под конец потерял я своего спутника,— печалился я.
Затем пришел я к мысли: вернусь-ка к себе на родину, явлюсь к старшине Сулейману и вместо с ним поеду в Уфимскую крепость, а оттуда поеду в Оренбург; есть надежда, что таким порядком я доберусь до со величества нашего падишаха. После «этого с такой мыслью ночью добрался до аула старшины Сулеймана. Однако я не знал, дома ли Сулейман, или нет, и кто у него мог находиться; поэтому я не решился пойти прямо в его дом. Направился я к дому некоего Иш-Назара, того же аула, чтобы распросить о Сулеймане. Не входя в дом, спросил, дома ли Иш-Назар. Мне ответила какая-то женщина, что Иш-Назара дома нет, он — в степи с кочевкой, сено косит, завтра к вечеру вернутся. «Кто ты такой и что у тебя 'за дело?» — спросила она. Я не ответил и ушел»
Направился к мечети, вошел в нее и, открыв доску от чердака, забрался наверх.²⁰³ «День здесь проведу,— подумал я, а [завтра] вечером выйду и, расспросив у Иш-Назара о делах, пойду к Сулейману. Расположившись на чердаке мечети, я заснул, К вечеру, перед « закатом солнца, проснулся. [У мечети] собралось много людей; они громко кричали: «Надо хорошенько поискать в мечети!u Я удивился: ведь никто не видел, как я сюда вошел, и мне не приходило на ум о недобром отношении к себе [со стороны] внешних мусульман. «Что за чудо?» — подумал я, Я посмотрел сверху, думая: если старшина Сулейман здесь, то поскорее спущусь и поговорю с ним; если же нет, то убегу. Сулеймана не оказалось. В это время они, открыв доску от чердака²⁰⁴, увидели меня. «Здесь он!»— зашумели они. Я мигом бросился вниз и через окно мечети убежал. За иной бросилось человек. 20, но не могли догнать и немого отстали. Увидел, что [на меня] скачут 5—6 человек вооруженных всадником. У видев их, я повернулся к ним и направился к дому Сулеймана. Они оказались незнакомыми мне. Спросили: «Кто ты такой? Я ответил: «Мусульманин».— «Кто ты»«— «Познакомимся в доме Сулеймана». Собралось много народа, вышел навстречу также и Сулейман. Он ввел меня в свой дом. Все люди узнали меня. «О наш хазрет, наш велинимет, вождь нашей веры, светоч наших сердец. Мы не узнали тебя». И восклицая: «О предопределение бога! О тягость наших грехов!» — выражали они свою печаль. «Если Я пойман, отдавшись на суд и приговор божий, то я не жалею», сказал д. Если вам отпущена награда в 1000 рублей и вы достигли своего делания, то почему же вы печалитесь и печалитесь только на слонах?» Сулейман сказал: «О хазрет! Клянусь аллахом, мы не знали что это ты и не хотели делать тебе зла. У одного человека из нашего, аула были разбиты ульи к; выкраден мед; поэтому, когда весь аул был осмотрен и обыскан, я послал осмотреть в мечети. Видно, предопределение бога явилось причиной твоего пленения». После этого я сказал: О старшина! Я тебе обещаю, что я имею слово и дело, подлежащее непосредственной [передаче] ее величеству, нашему падишаху. Не найдя никакой возможности довести это мое слово и дело до ее величества, нашего падишаха, я пришел сюда к тебе, для того, чтобы ты отвез бы меня в Уфимскую крепость по собственному моему желанию и по моей собственной воле. Однако я не знал дома ты, или нет я что за люди у тебя в доме. Поэтому я не осмелился прямо придти к тебе в дом. Думая провести день в мечети, а вечером, разведав о тебе у Иш-Назара, пойти к тебе, я забрался на чердак мечети и заснул. Мир нашел меня на чердаке мечети. Не видя тебя среди них, я убежал, чтобы потом добровольно придти к тебе и объявиться. Решение всевышнего видно таково, чтобы [я] не мог спастись от них. Теперь наша убедительная просьба к вам, довести до сведения Уфимского приказа о том, каким образом я бежал и был поймал. Точно также и о том, как я, после моей поимки, объявил вам о подлежащих [передаче] ее величеству, нашему падишаху, слове н деле — [все это] полностью довели бы вы до сведения Уфимского Приказа».
Сулейман сказал: «Тому, кто вас поймает, назначено 1000 рублей. Если вы так нужны падишаху и если поиска стала известна такому большому количеству людей, то я не в состоянии укрыть вас здесь; конечно, я вас отвезу в Уфу, где вы сами полнее изложите свое заявление». — «Я не прошу вас укрыть меня,— сказал я, — я желаю, однако, чтобы каждое дело делалось в свое время и в своем. месте» Поскольку я объявил вам, что у меня есть слово и дело [непосредственно] к ее величеству, нашему падишаху, желая, чтобы вы довели об этом до сведения Уфимского Приказа, вы обязаны довести до сведения Уфимского Приказа без изменения о том, ЧТО было объявлено мною здесь»«
После этого меня повезли в Уфу. Сопровождавшие меня в пути люди говорили, что гайнинцы чуть-чуть не успели, пришли с некоторым опозданием: «Если бы они успели вовремя Подняться, то никто бы из нас [тоже] не остался. Мы не знали, что ты находишься здесь». Говорили они далее: «Мы тебя ждали с войсками стран ислама для поддержки наших мусульман».
Зтем в пути, в ауле Курмаш, старшина Сулейман, удалив из клети караул, вошел и начал со мной наедине разговор: «Благодетель, не огорчайтесь; мы ничего плохого против тебя но имеем. О твоем прибытии в тот вечер и пребывании в течение целого дня в мечети без еды, в ожидании следующего вечера, о твоем вхождении ночью в мечеть я точно знал, согласно заявлению матери Иш-Назара;²⁰⁵ без сомнения, твое слово — правдивое. Однако не обижайтесь на то, что мы не объявляем о вашем заявлении. Поймавшему тебя назначено 1000 рублей вознаграждения. Итак, ты сам человек рассудительный. Нам нет никакой выгоды, если объявим, что ты сам явился. И тебе нет выгоды, потому что твое слово мы не можем выполнить, а также и потому, что необходимые [тебе] твои слова и без нашего объявления не останутся под ногами». — «Мы не думали, сказал он далее, — что ты находишься здесь; МЫ думали, что ты находишься в странах ислама и проявляешь там свое рвение. Из моей команды Салимджан с ГаЙнуллой, ушли, тому около 10 лет будет; они блаженствуют, как будто из ада попали в рай, ничего об их рвении не слышно. Мы думали, что наконец, ты-то не будешь бездействовать! О хазрет! Не бойтесь, не оставляйте свою надежду! Ее величество, наш падишаха, милосердна. Если доберетесь до ее величества нашего падишаха, то доведете до ее сведения о том, какие муки переживают мусульмане. Она [т. е. падишах — рудники справедливости и милосердия,,-—авось не ЛИШИТ вас своей милости».
То, что внешне он — человек, а внутренне— чужой, меня сильно огорчило; я промолчал, ничего но сказал.
Поело этого меня .сдали в Уфу. Вышеуказанное свое заявление я объявил начальству. Потом меня отправили в Оренбург²⁰⁶. из Оренбурга направили в эти края.
В пути я заметил беспечности людей, сопровождающих меня. «Чем являться, — подумал я про себя,— без моего согласия и в подневольном виде, но лучше ли будет, если я, освободившись из рук этих [людей] и явившись по своему желанию и по своей воле, объявлю и изъясню ее величеству нашему падишаху о наших желаниях; такая явка будег соответствовать моему [прежнему] намерению и желанию». После чего я раздобыл молоток и нож. Приблизительно через 10 дней я сбил железные оковы с ног, а через 2 дня освободил свои руки от наручников. После этого я спрыгнул с телеги и убежал в лес. Отбежал на расстояние полета стрелы:²⁰⁷ передо мной было несколько открытых полян и большая река. Я подумал: «Это та река которую я видел во сне, убежать невозможно». Я отказался от бегства и стал поджидать идущих за мной людей. Как бы я ни размышлял, какие бы меры я ни принимал, я не мог итак по своей мысли и рассуждению; так я пошел по предопределению всевышнего бога.
Столкнусь ли я, сей бедный раб, со временем разлива реки милосердия ее величества, нашего падишаха, или же со временем вспышки пламени ее гнева,— с такими думами, трясясь как в лихорадке, между страхом и упованием, преклоняет свою главу бедный раб перед ее величеством, своим падишахом. И творит молитвы. О боже вселенной, царь царей. Внуши свою милость и сострадание ее величеств нашему падишаху, и ее щедрым везирам, такую совершенную милость, чтобы она осуществлялась в сем и будущем мире по мере их желаний, также вложи в их благословенную душу милосердие и сострадание, —такие совершенные милосердие и сострадание, чтобы воздать всем желающим в просимых ими размерах, и чтобы слава о милосердие распространилась бы на весь мир. Аминь! О, отвечающий молящимся и любящий прибегающих [к нему]!²⁰⁸
Ее императорскому величеству падишаху, покровительнице русского государства и прочая, и прочая и прочая.
Сей бедный раб, склонив свою голову между страхом погибели и надеждой на милость, сообщая и объявляя обо всем изложенном в настоящем доношении, желает ходатайствовать о милости чтобы *наш падишах, прибежище государства,²⁰⁹ не отвращая своего милостивого взора от сего бедного раба и своего сострадательного слуха от сообщенных им его речей, оказала бы милости своим рабам мусульманской веры вообще и мусульманам Оренбургской губернии в особенности, путем:
1) устранения изложенных в послании трех бедствий, причиненнык
нашим мусульманам в силу коварства и ненависти злодеев, без позволения нашего падишаха, без согласия и желания наших мусульман и -предоставления этим своим рабам-мусульманам свободы проживать по прежним обетам и в прежнем состоянии:
2) назначения в наши крепости вполне благонравных и справедливых начальников;
3) запрещения невежественным старшинам решать наши шариатские дела, повелев это исключительно нашим ахунам и ученым[богословам], решения которых допустимы [по мнению] этих ахунов;
4) Раскрытия руки всепрощения для всех рабов, которые, потеряв терпение от перешедших всякие границы притеснений злодеев, отважились, держали совет и действовали, чтобы избавиться от этих злодеев и благополучно пребывать в своей вере, поскольку они не имели целью неповиновение и мятеж против ее величества, нашего падишаха, и поскольку они, в силу этих своих действий, были причислены к непокорным и к мятежникам; для всех своих рабов Оренбургской губернии, явных и • скрытых, являющихся [лишь] ь по видимости мятежниками, в том числе и для сего своего раба;
5)крепкого и прочного привлечения к себе, в силу такого полного воспрещения, надежды своих рабов, которые вследствие множества притеснений уже потеряли надежды.²¹⁰
Однако слова сего раба без согласия наших мусульман внешне могут показаться неправдивыми, потому что и несогласные принуждались подавать заявления под видом согласных. Но правдивость моих слов может быть обнаружена и установлена следующим образом: если ее величество наш падишах, обратив [на нас] свой действительно милостивый взор, прикажет этим своим рабам, которые были насильно, принуждены покинуть свою веру ислама и принять на себя несуществовавшие в древнем обете повинности и получили: запрет на соль которую брали из божественной сокровищницы, и насильно принуждены были подавать заявления под видом своего желания и согласия, чтобы всем им .было милостиво поведено проживать пo старым обетам и по своему желанию, а тем -рабам, которые подали прошения по своему желанию, жить по их желанию; и если такую проверку произведут люди справедливые, без хитрости и без запугивания, а * также искренно, не имея в душе ни крупинки грязи²¹¹ и не допуская с свою среду злодеев, то без сомнения и. безусловно истина была бы установлена и выяснена, тем самым огни волнений и негодования погаснут, и [рабы], воздай премногую хвалу справедливости и милосердию ее величества , нашего падишаха, будут молитсяза продолжение ее могущества и за укрепление ее царства
ГАФКК.Фонд быв. Государственного архива.Разр.VII.Дело 1756 г.,№1781, ч.II, лл.17.
Перевод XVIII в., там же, ч. I, лл. 316-337 Черновик там же, ч.II , лл. 420-488. Подлинник на чагатайском-татарском литературном языке, см. ниже, стр 00.Датируется на основании рапортов и доношений Тайной Конторы в Канцелярию Таиных Розыскных Дел с 4 по 25 ноябри 1756 г., где Содержатся сведения о постепенном написании Батыршей Али-улы отдельных страниц этою документа и имеется указание на время отправления всего написанного материала а распоряжение названной Канцелярии. Там же, ч. I, лл. 154, 218, 220—226.
¹ В III черновике доношения: самый низкий из рабов (д. 117 об.).
² В переводе XVIII в.: Ильша.
³ В переводе XVIII о. отсутствует.
⁴ Цитата из Корана; сура VI. стих 62
⁵ Во II черновике доношенно.: хотя миряне и убеждались душой: и сердцем в правильности упомянутых наставлении, но от созвездия к созвездию, то есть из года в год, из месяца в месяц и изо дня в день они начали уклоняться и воздерживаться от их исполнения чем дали понять, что они не имеют охоты [к ним] и возражают против них, и приводили некоторые случаи в качество предлогов для такого рода действий (л. 117).
⁶ В переводе XVIII в.: слух произошел, и открываться начали новые противные ведомости и вновь воспоследовавшие решительные такие дел а, что вере магомеданской и спокойному сего света житию великое изнурение и невозможность воспоследовать может. В III черновике доношения: стало общеизвестно про гнусные вести и мерзкие происшествия, то есть про отвратительные вести и распутные дела, такие гнусности и мерзости, что они являются причиной и предлогом для отказа мирян, то есть для отказа их от принятия некоторых вышеупомянутые наставлений (л. 117 об)
⁷Во II черновике доношения: один из этих предлогов (л. 117).
⁸ В переводе XVIII в.: насильством, нападками, лукавством и обманом. Во II черновике доношения: насильственно и принудительно (л. 117).
⁹ В III черновике приведен тот же текст, но с добавлением в конце следующих слов: в возмещение этого запрета с башкирских племен сняли выплачиваемые ими вроде того , как бы по прежнему обету , обязательные налоги- ясаки, также освободили и мещаряков от уплаты ясака по 25 коп. А эти ясаки вовсе не были предусмотрены прежним обетом , наоборот, их [прибавили] также насильственным путем к другим ясакам общин и начали взыскивать за два года раньше до восстания по случаю соляного запрета. (л 113).
¹⁰) Куштан (коштан), т. е. ябедник, доносчик, сплетник, крючкотвор.
¹¹ В III черновике доношения. С этим запрещением брать соли из сокровищницы бога не согласились ни башкиры, ни мещеряки, ни ясачники, ни лучшие, не простые люди —- словом все мусульмане. Лишь только некоторые злодеи — старшины, сговорились со своими советниками и не обращая внимания на советы и слови мирян, сошлись с подобными себе злодеями-чиновниками и дали письменное согласие, подписав и приложив тамги. Большинство же стариков и сотников, желающие для народа добра, благоденствия и облегчения, заботясь о благе родины, не согласились и отправили чиновникам, находящимся в крепостях ответ с [выражением] недовольства против этого запрета (д. 113).
¹² В переводе XVIII в.: всякими улоб вымышленными коварствами.
¹³ В IV черновике доношения: подобно этому они также считая не выше собачьего воя и лая благословенный и безупречный ответ тех старшин, то есть ответ, что, мола надо сообщить и объявить среди людей о справедливости и милости ее величества падишаха [тем самым] свели на нет и скрыли справедливость и милость падишаха (105 об.).
¹⁴ Речь идет ш данном случае об оренбургском губернаторе И'• У1% Иеплюеве.
¹⁵ В IV черновике доношения: таким образом, пока прибегали к таким издевательствам и уловкам (л. 105 оа.).
¹⁶ В переводе XVIII о.: Алексей Тевкелев, который ныне генерал-майором Кутлу-Мамед мирза.
¹⁷ В III черновике доношения добавлены: недаром эти неурядицы из-за соляного запрета [вызвали] среди народа сильное возмущение и отвращение и большой шум. Все жалобно стонази и говорили Друг другу: горе, горе! Что теперь мы будем делать, кому мы будем приносить жалобы, у кого просить правосудия? Старшие наши сделались безжалостными, а наши начальники, злодеями и не давали идущему от падишаха дождю милосердия изливаться на нас. И теперь поехали бы к ее величеству падишаху, чтобы принести жалобу и испросить милосердия, справедливости и правосудия, но это невозможно, ибо когда же эти безжалостные злодеи-старшины и начальники допустят нас [до падишаха] и согласятся расстроить свои дела. (д. 111 об.).
¹⁸ В IV черновике доношения добавлено:и терпели жестокие насилия от местных угнетателей (л.105 об.),
¹⁹ В II черновике доношения: двух родных братьев князей (л. 111 об.).
²⁰ В III черновике доношения: 50—60 руб. й столько, сколько только могли взять, разоряя тех и вводя в расход ( богатые истратили на них свои богатства, бедные влезли в долги (д. 111 об.).
²¹ В III черновике доношения добавлено: И все же дела у многих остались незаконченными, и они стали выходить в уезд на мир. С ездивших за паспортом тоже брали по одному, [по] два рубля, так что у народа исчезла всякая надежде ездить к ним за правосудием и справедливостью (д. 111 об.). В V черновике, тем не менее дел у многих истцов, понесших убытки и расходы, не закончились, и [они] стали выходить в уезд на мир (д. 118).
²² В переводе XVII в. с народа взятки брали.
²³ В III черновике доношения; Также к тем вышеупомянутым трем предлогам относится еще то, что разъезжающие по сторонам некоторые из русских служилых (людей] чинят народу бесконечные притеснения, мучают, избивают, берут поборы, расхищают их имущества и даже убивают людей. [Например] один русский начальник убил команды Яныша Туктара, из аула Туктар, напоив его вином с отравой, за то, и убили, —- могу ли перечислить все до конца? И вот даже о нашем пути, когда нас везли из Уфы в Оренбург, мы остановились ночевать около озёра, называемого... Долее а рукописи не риз об рано одно слово. В это время [мимо нас] по большой дороге проезжал один башкир на телеге, запряженной тощей лошадью. Сам он ехал верхом, а жена его сидела в телеге. Когда он подъехал ближе к нам, русские подняли крик, а двое из них, сев на лошадей, стали догонять. Башкир же настегивая лошадь кнутом, обратился в бегство, но так как лошадь у него была очень слабая и тощая, то один из тех двух русских догнал его и ударил его по спине около тридцати раз нагайкой. Сопровождающие же нас капитан и поручик, а также сотник караула, Уфимской крепости и все [другие] стали кричать и хохотать, ударяя руками по ляшкам, и ни у одного из них но было ни религиозной, ни человеческой жалости. И так этого несчастного башкира они подвергнул и большей беде и муке. И после этого, по этой же дороге, они много раз кричали: «Башкир, башкир!» Но так как я был сверху покрыт, то своими главами всего этого видеть не мог. Затем между р. Сакмарой и Оренбургом встретился один татарин, который одной рукой вел свою лощадь, а другой нес ведро с водой. Драгуны, подойдя, к нему потребовали воды. Тот не дал, а те стали брать силой. Тогда татарин сказал: « Не отбирайте силой, я тоже, как и вы, нахожусь на службе у падишаха и никогда не останавливаю проезжих. Вон [вода недалеко], около одной версты, спуститесь [и найдете]. Не отбирайте силой Тогда драгуны впятером стали отнимать. Вода пролилась. Те начали бить нагайкой и, когда 4 раза ударили, татарин быстро вскочил на лошадь и бежал. Двое из драгун начали было догонять на некотором расстоянии, но не догнали, так как лошадь у татарина оказалacь скакуном и не дала себя догнать. Оставшиеся здесь глупцы хохотали громко-,могу ли перечислить все до конца, (л. 111).
²⁴ В IV черновике доношения: злодеяния и насилия перешли все границы, а у [людей], облеченных чинами, совершенно не осталось никакой справедливости! После этих слов в рукописи того же черновика, имеется еще следующая зачеркнутая фраза: перед кем же могут столь несчастные мусульмане выражать свой ропот и добиваться правосудия (л. 105 об.).
²⁵ В переводе XVIII в.: противных дел. В IV черновике доношения: распутных дел и понесенного им ущерба в его вере и в мирской жизни (л. 105 об.).
²⁶ В III черновике доношения: вероятно для того, чтобы, как говорили, быть готовыми к падишахской службе (л. 110 об.).
²⁷ В III черновике доношения зачеркнуто и заменено следующими словами: и: даже доехал до аула упомянутого старшины Муслима (л. 110 об.) Помимо этою и зачеркнутая часть черновика не вполне совпадает с окончательным текстом. Так последняя фраза, начинающаяся словами — три лета уже прошло с тех пор — передана также несколько в иной редакции: Я имел от них приглашение приехать в гости одним летом раньше, чем я бросил свою родину. Теперь с тех пор прошло уже три лета (л. 110 об.). В переводе XVIII в. начало этой последней фразы окончательною текста передано следующим образом: от сего дпя ровно лето миновало.
²⁸ В III черновике доношения после этого слова имеются следующее зачеркнутое место: гости, будучи возбуждены под действием вкусного напитка кумыса и пения поэтов с приятными голосами, развеселились (л. 110 об.).
²⁹ В переводе XVIII в., разными кушаньями.
³⁰ В III черновике доношения после этого слова имеется следующее зачеркнутое место: задавали вопросы из [области] богослужения, житейского законоведения, комментариев Корана преданий о поступках к изречениях Мухаммеда, [арабской] грамматики и синтаксиса (л. 110 об.),
³¹ В III черновике доношения после этою слова имеется следующее место: мое ожидание заключалось в том, что я хотел выяснить, как именно думает и отзывается - народ об этих секретных тайнах, то есть о подготовке оружия в окрестностях; однако об атом не говорили ни слова, а лишь только рассказывали с огорчением о своих жизненных притеснениях. А через некоторое время уже начали говорить: «в результате своих роковых грехов умножились бедствия и несчастия, победили злодеи, запретили брать соль, читали указ, приказывающий продавать всякий двухкопеечный предмет только в городе, и мы изнемогали oт тяжелых несения трудов, налагаемых на нас .сверх обязательных повинностей. Кроме соли, запретили также охотиться и иметь торговлю между собой. Если мы захотим пойти ни охоту, обязаны взять паспорт, подарив за это рубль или больше. В определенном месте и в определенное время ходим с русскими вместе. Обессилив свою лошадь и износив шубы, возвращаемся [домой] голыми. Вместо получения пользы несем убытки. Всякий двухкопеечный предмет обязаны продавать и покупать только в городе (д. 110 об.)
³² В IV черновике доношения добавлено: ежегодно приходит указ, чтобы служилые люди выступали в поход. Выступавших же в поход наших людей, помимо несения караульной обязанности, принуждают выполнять в течение всего лета, со своими лошадьми и в своих одеждах, разные сверх указные повинности. А некоторых, задерживая месяцами и пригоняя их лошадей в подводы и на другие работы, доводят до изнеможения, [в результате чего [у многих лошади погибают, [а сами] возвращаются пешими. Наша религиозная и мирская жизнь стеснена. Если двое спорящих людей едут в город [за разрешением] спора, их заставляют нести много расходов, убытков и входить в долги. Или же запугивая тем, что дело дескать твое тяжелое и рискуешь этим своею головой, заставляют отступить от своей веры. Задолжавших людей заставляют также креститься, и богатства состоятельных людей губят на веки. [Например], многих наших мещеряков и 10 домов наших башкир со всеми их семействами о соседней нам Салджугутской волости заставили отступить от своей веры. Одного вора, укравшего шубу, отправили в сопровождения сына попа к тобольскому архиерею подвергнули разными насилиям... далее в рукописи черновика приведены еще следующие зачеркнутые слова: положив в горячие печи (л. 110)
³³ В IV черновике доношения: Приготовив трапезу, пригласили гостей на угощение... После этих слов имеется еще следующий зачеркнутый текст Нисколько опьянев, певцы с хорошими голосами распевали песни; разговаривали и обо всем и развеселились. Приняв мой приезд за благоприятный случай, ласково и покорно задавали вопросы из разных наук. Разбирались трудно разрешимые проблемы. Затем под влиянием опьянения от кумыса усилился шум и крик. Начали разговаривать меж собой по 2, по 3, по 5 н по 10 человек, но ни одна группа не знала о том, что говорят в другой группе, а затем поднялся даже скандал, подобно тому, что бывает в пьяных компаниях (л. 110).
³⁴ В VI черновике доношения: отворачивают от него лицо и помышляют о побеге (д. 118 об.)
³⁵ В переводе XVIII в.: дьявол.
³⁶ В перевале XVIII в.: государыню между своми/подданными и другими государствами злословили.
³⁷ В III черновике доношения: решение здешних, начальников, буде они окажутся злодеями или справедливыми, [никогда] не нарушаемся. Если они представят вора — честным, а честного — вором, то так оно и будет. Как же после такого можно нам пойти с жалобами к ее величеству падишаху. Невольно мы должны сетовать с мольбой одному только аллаху (да возвеличится слава его!), ибо он только один знает все тайное и явное и только он является милостивейшим из всех милостивых, и возможно, что он преисполнит нас победой. Говоря так, они повиновались с отвращением и ненавистью (д. 111 об.)
³⁸ В IV черновике доношения: пока они не будут отомщены и пока не будет с ним сделано то, что они делают [с нами] (л. 110).
³⁹ В IV черновике доношения: некоторые говорили — наше положение то же самое самое, что у населения Ногайской дороги; башкир, [расположенный] близко к Оренбургу, Хикимского [?] народа и других генерал с мирзою доводят До смерти, принуждая их, в ущерб своим участкам и деревьям, всё лето возить бренна, дранки и лубок, (л. 110).
⁴⁰ В рукописи: او’ذون يا3اآتما محا ن آش ممى داتمامحاف
В переводе XVIII а.: о себя стрелы не сметывал и лошадь ево не подывала.
⁴¹ В IV черновике доношения добавлено: между мещеряками и башкирами (л. 112 об.)
⁴² В IV черновика доношения': многих мещеряков из моей комунды и моего дворового батрака, работающего по задолженности (л. 112 об.). Кроме того, после слова мещеряков в этом же черновике имеются следующие зачеркнутые слова: около 10-ти домов людей Салджугутской волости.
⁴³ В рукописи: .مددداع.
⁴⁴ В переводе XVIII в.: Илкебан.
⁴⁵ В IV черновике доношения: больше я не слышал (л, 112 об.).
⁴⁶« Слово «ага у татар, мещеряков и башкир употреблялось по отношению к старшим по возрасту для выражения особого почитания. Арабско-персидская стереотипная фраза, состоящая из двух рифмующихся частей.
⁴⁷ Велинимет, т. е. благодетель.
⁴⁸ Идиоматическое выражение: كء-خلازمز؛ومغه اربتوردى
В данном случае означает, что мы попали о тупик, а безвыходное положение.
⁴⁹ Дословно: В заезду Сунбуле. Звезда ('созвездие) Сунбуле = Колосу = созвездию Девы, что соответствует августу месяцу.
⁵⁰ В IV черновике доношение после этого слова имеется следующее зачеркнутое место: по пути туда и обратно, во всех- собраниях и уединениях [беседах] слышал народном гневе по случаю причиняемых за последнее время притеснений (л. 112 об.
⁵¹ В IV черновике доношения: известно, что население Нагайской и Осинской дорог доведено до крайней степени бессилия от причиняемых их угнетении в вере и мирских делах (л 112 об.).
⁵² В 14 черновике доношения. превратят в колодников и отправят как воров в ссылку, а там кто будет разбирать наши дела, кто будет знать нашу правоту в кто поверит нашим словам (л. 111 об.).
⁵³ В III черновике доношения: забрали в плен, некоторых убили, а некоторых отправили в ссылку (д. 111 об.)
⁵⁴ В IV черновике доношения добавлено : и потеряв всякую надежду решил предать себя воле царя всех царей и творца всех миров, которому ясно всякое состояние каждого человека н ни одно дело которого не имеет в виду злодеяние, а всегда является состраданием, и все дела его премудры (л. 112 об)
⁵⁵ В перевода XVIII в.: гадких и нарушительных дел.
⁵⁶В 111 черновика доношения:В результате [этих гнусных дел] на языке знатных и простых стали говорить, что ни с какой стороны и ни от какого государства для нашей мирской жизни нет притеснения: только от злодеев-наместника, подвластных вашему падишаху (д. 111),
⁵⁷ В V черновика доношения добавлено: И но сему случаю я непоколебимо продолжал делать [лишь те] наставления, которые предписаны и нашем шариате и в наших [священных] книгах — о том, чтобы жертвовать душой ради всевышнего бога, укреплять веру ислама и оказывать поддержку последователям ислама (л. 118).
⁵⁸ В Переводе XVIII в.: ис Киодбаевой волости.
⁵⁹ В Переводе XVIII в.; в деревню Оран,
⁶⁰ В IV черновике доношения добавлено*. Они сказали —- «ничего [нового] нет. Я сказал: «От меня не скрывайте, скажите правду; зло я вам не сделаю, считайте , меня своим и готовым пожертвовать свою душу ради веры ислама (л. 112).
⁶¹ Обращение к муле (=ваше священство). В переводе XVIII в.: господин наш.
⁶² В переводе XVIII о.: по реке Ию.
⁶³ В перевода XVIII в Оранскую полость.
⁶⁴ В IV черновике доношения после этого слова имеется следующее зачеркнутое место: Я сказал: «ты сообщил весьма приятную весть; от кого ты это слышал. Кому Якуп рассказал? Или ты от велинимете ахуна что ли слышал?» Мулла Абдусеттар ответил: «Я не от велинимета, а от других слышал», перечисляя их имена, которые я теперь уже забыл (л. 112).
⁶⁵ В IV черновике доношения: Мы из медресе на базар выходим по воскресеньям и четвергам, но не приобщаемся и не отваживаемся вступать в разговоры с видными людьми; однако слышал я от седобородых стариков [такое] мнение: «хорошо бы, если [благополучно] утихли бы бунты и не разорился бы народ» (л. 112).
⁶⁶ В переводе XVIII о. отсутствует. В IV черновике поношения: А молодежь, упражняясь в стрельбе из лука, говорит — «их, поднялась бы и окрепли. бы мусульмане, мы бы вот как перестреляли бы неверных... Далее в рукописи черновика одно слово не разобрано (л. 112).
⁶⁷ В IV черновике доношения: Я спросил: «Встречался ли и разговаривал ли в пути с башкирами?» Он ответил: «Да встречался но не разговаривал. Я спросил: «Еще какие вести имеешь?» Он ответил: «Они тоже очень интересовались новостями, и я им рассказал все то, что говорил и тебе, за исключением вести Якупа. Я спросил: «В каких аулах [интересовались новостями!? Он ответил: «[Интересовались] мещеряки Казанской дороги, также в аулах Тирме и Сефер. Я спросил: «А что сами онт замышляют?* Мулла Абдуссетар сказал, что он расспрашивал мещеряков аула Тирме о том, как они будут поступать, если поднимутся башкирские общины; те ответили, что будут на той стороне, которая окажется сильнее, ап что си [Абдуссстар] упрекнул их так, что вы значит хвосты, на которые нельзя положиться (л. 115 об.).
⁶⁸ В рукописи , دالوب—Тануб.
⁷⁰ В IV черновике донjшения’. если народы леса, а такие вотяки и черемисы Гайнинского района, объединившись поднимутся, то и мы не найдем [другого] средства: до каких же пор мы со своими мусульманами ради вероломных неверных будем истреблять друг друга (л. 115 об)
⁶⁹Имеется а виду традиционное разделение башкир на жителей лесных районов (урман) и степных (ялан).
⁷¹ В IV черновике доношения: передавай мне, и передавай мне, и передай ахунам и нашим велиниметам поклон (л. 115 об.).
⁷² В IV черновике доношения: «[хорошо]. если угодно аллаху всевышнему»,—ответил он. Затем мулла Абдуссетар спросил меня: «О, велинимет! О чем вы сами заботитесь, — о том известите и меня». Я ответил: «Тайну души прежде, чем я ... в рукописи одно слово стерто бог, а я пожертвую душу свою на путь справедливости». — «Хвала тому богу, который дал нам возможность понять то тайны, которые не были поняты»,—сказал он, простился н ушел (л. 115 об.).
⁷³ В IV черновике доношения этому месту предшествует следующая фраза: После этого, в то же лето, также и осенью и зимой, стал я поджидать изо дня в день, что именно услышу я узнаю от людей, живущих в окрестностях, и от своих мещеряков. Кроме этою, в том же черновике вместо слов со всех сторон значится: на окрестностей, из долины Ая и из Кудейской лесной стороны (л. 115 об.).
⁷⁴ В переводе XVIII в.: Иракинской волости.
⁷⁵ В переводе XVlII в. Оранской волости.
⁷⁶ В рукописи: م أدربه ياى صائاى ياى В переводе XVIII в. слово ٠٠٨١٠٠ صاناى- оставлено бея перевода, слово же نم переведено так же, как а настоящем тексте.
Название луков санайскими, по видимому, происходит от Чанайской (Синайской) волости башкир Казанской дороги. Откуда же идет несколько ниже приводимое их наименование адрианопольскими, к сожалению, пока восстановить Не удалось (СМ.: Л. Будагов. Словарь турецко-татарских наречий, S. V.). Можно только добавить, что в фольклорных песнях о Салавате Юлаеве, по старой рукописи первой половицы XIX в., слово «эдюрне употребляется как синоним лука: ا ادورندلار تاردوب اوق آملما ينج ه т. е. натягивая лук и не спуская стрелы.
⁷⁷ В IV черновике доношения: потому что луки-эдюрне в жаркие дни не пригодны для стрельбы более 20—30 раз, [а наши луки], несмотря на любую жаркую погоду, после каждой стрельбы становятся все крепче; выпущенные на них наши стрелы пробивают любого дикого зверя насквозь а при стрельбе в белку и куницу, сидящих на- ветках [деревьев] сваливают их с суком вместе (л. 115 об.). При буквальном переводе места: выпущенные нз них наши стрелы пробиваю г любого зверя насквозь получается выпущенные на них стрелы наши не застреваю! (дословно: не останавливаются) в любом звере.
⁷⁸ В рукописи: на Гайну.
⁷⁹ В рукописи: تنعن
⁸⁰ В черновике доношена я: люди нашей лесной страны по молодечеству не то, что люди степной стороны. Теперь ждем от одного [только] нашего бога какие дни и какие события пошлет он нам. Из таких подобных слов состояли.
⁸¹ В рукописи: ،مأى ايلؤي ؛ что означает Гиреево.
⁸² В переводе XVIII о.: Оранской волости. Далее в IV черновике доношения имеется следующая фраза: и и вернулся к себе домой (л, 115 об.),
⁸³ В рукописи: меджлис, что означает всякою рода собраниe, начиная от парламента до частных пирушек.
⁸⁴ В IV черновике доношении: Однако в тех случаях, когда в беседах не говорилось ни слова о тайнах, я старался, с целью изучения положения и вестей, возбудить [о них] разговор таким способом... (л. 115 об.).
⁸⁵ В IV черновике доношении: то садитесь и рассказывайте, не подозревайте и не бойтесь меня, [або каждый] правоверный — зеркало другого правоверного (д. 115 об.).
⁸⁶ В рукописи: Хамала (арабск.) = созвездии Овна, что соответствует марту месяцу.
⁸⁷ В IV черновике доношения: Еду по реке Ай, по своим делам (л. 115 об.).
⁸⁸ В переводе XVIII в., манетою рупие. '
⁸⁹ Цитата на Корана: сура IX, стих 41. В переводе XVIII в. отсутствует.
⁹⁰ Цитата из Корана: сура VIII, стих 66. В переводе XVIII, в. отсутствует.
⁹¹ Цитата из Корана: cypa IV, стих 62. В переводе XVIII в. отсутствует.
⁹² в рукописи Джауза =созвездию Близнецов, что соответствует маю месяцу. В переводе XVIII в. отсутствует.
⁹³ Цитата из Корана, сура III, стих 29, Написано по-арабски среди текста а виде монограммы.
⁹⁴ В IV черновике доношения: Некоторое время я размышлял, желая угадать человека, отправившего мне это письмо, и предполагал, что такое красноречиво и изящно изложенное письмо, вероятно, от весьма ученого, дальновидящего вашего учителя ахуна Абдуссаляма, или от подобных ему начитанных больших людей нашего времени. Однако, думал я, оно написано не рукою ахуна Абдуссаляма, а слабою рукою человека, не учившегося [красиво] писать. [Затем] я сказал: «оказывается ты вор... (а рукописи черновика стерто около 3 слов), надо этих стариков наказать». [Башкир] впал в отчаянье и обняв мои ноги сказал: «О, велинимет! .Услышав твое благословенное имя и благое твое местоприбывание, радуясь и жаждая видеть твое лицо, я пришел к тебе из далекой местности, подобно паломникам, которые жаждут видеть Каабу; не обижай меня, если даже н не примешь эго письмо». Удивляясь его трусости, я сказал ему! «О, любезный! [не бойся], я ведь?» шучу». Он встал и образовался. «Мне все еще неизвестно от кого это письмо и кто тебе его дал», спросил я [повторно]. «Наш мулла с нашим писарем бывали в Оренбурге и, съездим туда 1 —2 раза, дали это письмо'* мне, чтобы передать тебе; от кого оно, не сказали, но сказали что прочтет и сразу поймет, от кого оно», — ответил он. Я дал ему 5 коп., сказав, что это; мол, тебе на харчи в дороге. Он ушел (л. 115).
⁹⁵ В переводе XVIII о,: сыскав в какую ни есть причину вместо вора на него вину налагает.
⁹⁶ В IV черновике доношения: беря тайным образом с них, с некоторых по 20, и с некоторых по 30 руб. (л. 115).
⁹⁷ В переводе XVIII о.: оной старшина, которые люди ему в той безпутстве помогали, во время блуда на карауле стоящие по научению ево тех женок на мужеи и сродников просят, яко бы они их били х бранили; а другой товарищ ево в том засвидетельствует, по которому свидетельству напрасно бьет и мучат.
⁹⁸ В IV черновике доношения: «Дайте такое-то показание», — чтобы [таким путем] получить от истца [взятки] (л. 115).
⁹⁹ Дословно: по желанию сердца.
¹⁰⁰- В переводе XVIII в.: и тако мне ахуном быть признали.
¹⁰¹ В IV черновике доношения: о конце ли созвездия Овна, или в первых днях созвездия Тельца (л. 114). Созвездие Тельца (в рукописи: Савр) соответствует апрелю месяцу.
¹⁰² В IV черновике доношения после этого слова имеется следующее зачеркнутое место: и во всех случаях мой близкий закадычный друг (114 л.).
¹⁰³ В переводе XVIII в. добавлено: в Каинишевой деревне.
¹⁰⁴ В IV черновике доношения добавлено: Субханкул (л. 114)*
¹⁰⁵ Так в рукописи:— очевидно, русской серебряной монетой.
¹⁰⁶ В IV черновике доношения добавлено: и говорит, что он многим отпускал по 5, по 6 пудов, но те обманули, не возвратив ему никакой монеты (л. 114 об).
¹⁰⁷ В IV черновике доношения: с не очень разборчивой мусульманской надписью
(л. 114 об.).
¹⁰⁸ В рукописи ءديكاى что может быть опиской, Идигей же взят нами из перевода XVIII в.
¹⁰⁹ В перевода XVIII о.: деревни Гюндешли
¹¹⁰ В переводе XVIII в.: ответ.
¹¹¹ В IV черновике доношения: все известно; в [этом] перешедшем от женщины к женщине государстве и в подвластной женщинам стране... (В рукописи черновика пропуск размером в половину строки , кругом нас огонь ('л. 114 об.). В VII черновике доношения после этих слов имеется следующее зачеркнутое место: Среди нос происходит взаимное бодание так же, как коровы неудачного хозяйства бодаются между собою (л. 116).
¹¹² В переводе XVIII в.: о состоянии бедных рабов совершенно рассуждать, о злых и бедных надобно познать, и добрым рассуждением и старанием бедной народ от злых избавить, справедливость и милостивой дождь на бедной народ в такой империи когда допустить можно будет.
¹¹³ В рукописи далее следует незаполненное чистое место в 1/3 листа со следующей припиской на полях; В этом месте имеется такое слово, которое подлежит сообщить и открыть лично ее величеству падишаху без посредников; ср. ниже, док. № 122,) стр. 000.
¹¹⁴ В рукописи далее следуют незаполненные места размером а 1—2 слова.
¹¹⁵ Здесь имеются в виду мишары.
¹¹⁶ В IV чсрновике доношения добавлено: мещерякский народ, сопротивляясь (л. 114 об.)
¹¹⁷ Очевидно, в данном случае имеется а виду прибытие войск из зарубежных мусульманских стран.
¹¹⁸ В переводе XVIII в. отсутствует.
¹¹⁹ В рукописи харам, что следует понимать в смысле запрещенною Кораном и шариатом.
¹²⁰ В VI черновике доношения: Благополучно возвращайся из похода- И на этом распрощались (л. 118 об.).
¹²¹В IV черновике доношения: я дал его переписать своему ученику, по имени Исмагилу .. Далее в рукописч оборвано, а затем послал его [Исмагила] с этим воззванием о Гайнинскую волость (л. 108).
¹²² В IV черновике доношения добавлено: из аула Тюнгак, Тайнинской волости (л. 108 oб)
¹²³ В IV черновике доношения: чтобы получить вести и каш приказ насчет времни начала восстания, также сообщить, что мы все готовы к вашему приказу, которого ждем с нетерпением . . Далее в рукописи черновика стерто три слова. «Да укрепит всевышней бог вашу веру, пока подождите, — сказал я, — съезжу в Оренбург, проверю тамошнее положение путем личных переговоров, а потом поговорим, если будет угодно богу. Этот упомянутый Исхак приезжал [к нам| и до этого раза с одним человеком По имени Кучук, чтобы обменяться вестями (л. 108).
¹²⁴ в IV черновике доношении: о гонениях на мусульман и о подготовке их к восстанию, но теперь точно помню сказанные слова. Он говорил, что... Далее в рукописи черновика бумага крайне помята и стерто более 10 слов, если будет угодно богу, в стране русских будет большая тревога (л. 108).
¹²⁵ В переводе XVIII и.: подалее от того яма ради купанья и умыванья к реке пошел.
¹²⁶ В IV черновике доношения: против какого поселения падишаха они восстали и какое они совершили воровство (л. 108),
¹²⁷ В IV черновике доношения добавлено: те окаменели и замолчали... Далее а рукописи черновика оборвано одно слово (л. 108).
¹²⁸ В IV черновике доношения добавлено: Наверное вы меня... Далее в рукописи черновика оборвано несколько слов ваши слова и скрываете свои истинные слова... Далее в рукописи черновика вся бумага сильно измята и изорвана; всяктй мусульманин является благодетелем другого мусульманина; считайте меня за своего. Далее в рукописи черновика и емеется следующее зачеркнутое место: «О, друг, мулла Али! ты говоришь правду, а мы не решаемся рассказывать [откровенно]. Население нашей стороны хочет выступить одновременно с населением 4 дорог, а о вашем буржанском народе говорили, что ... Далее а рукописи черновика сильно измята бумага и 2 слова не поддаются чтению (л. 108),
¹²⁹ В IV черновике доношения истинного мусульманина (л. 108)
¹³⁰В IV черновике доношения: лучше восстать, уповая на аллаха (л. 108).
¹³¹В черновике доношения: «Все население так же, как и вы намерено восстать; надеемся, что с помощью аллаха мы: достигнем своей цели», сказал я и мы с ними разошлись (л. 108)
¹³² В переводе XVIII в.: сложа с себя светской, приняв духовный сан.
¹³³ В IV черновике доношения: проклятого и безрассудного (л. 108об).
¹³⁴ В IV черновике доношения после этого слова имеется еще следующая зачеркнутая фраза: во время этого проклятого набавили ясаки (л. 108 об.),
¹³⁵ Буквально: спрятать голову, скрыться. В переводе XVIII в»: к освобождению главы своей ожидать начали.
¹³⁶ В переводе XVIII а. о избавлении и о недопущении их до победы постарайтесь. В IV черновике доношения после этого добавлено: Однако будьте очень осторожны, не давайте неверным смекнуть о вашем внутреннем положении... Далее в рукописи черновика оборвано одно слово и но проливайте кровь своих мусульман из-за неверных (л. 108 об.).
¹³⁷ В переводе XIII в. к этому слову на полях приписано: велиниметом ахунов и весьма ученых людей называют.
¹³⁸ В IV черновике доношения: едва ли велинимет останется без ведома и не Проявит [подобного же] рвения (л. 108 об).
¹³⁹ В IV черновике доношения добавлено: после намаза (л. 108 об.)*
¹⁴⁰ В переводе XVIII о.: за Аралом
¹⁴¹ В IV черновике доношения этому месту предшествует следующая, опущенная а окончательной редакции часть текста: Я спросил — «сколько лет пробыли» имеете ли доходы и заработки? Они ответили: «Доходов не имеем, мы поехали туда зимой... Далее в рукописи оборвано одно слово был беден». — Почему же возвращаетесь до окончания срока паспорта»? — спросил я. «Распространилось много слухов, и мы решили вернуться, пока еще можно, — ответили они (л. 108 об.).
¹⁴² В IV черновике доношения добавлено: аула Тюнгук (л. 108 об.).
¹⁴³ В IV черновике доношения: 3 или 4 товарищами (л. 108 об.).
¹⁴⁴ В IV черновике доношения добавлено: и своими учениками Ибрагимом в Измагилом (д. 108 об.).
¹⁴⁵ В VI черновике доношения: О, хазрет! Что предложите. Народ с нетерпением ждет вашего приказа и просит у вас несколько человек... Далее о рукописи черновика оборвано местных мещеряков для верности и подкрепления (д. 108 об.). После слова хазрет кроме того имеются следующие зачеркнутые фразы долго вы остались [в Оренбурге]; [за это время] мы приезжали к вам и, услышав о вашем отсутствия, [вернулись обратно].
¹⁴⁶ В переводе XVIII в.: Оразкула.
¹⁴⁷ В переводе XVIII а.: Оранцев, Иракте и Гирейской народ.
¹⁴⁸ В IV черновике доношения добавлено так как они уже давно готовы (д. 108 об.)
¹⁴⁹ В переводе XVIII в.: по реке Ии.
¹⁵⁰ В IV черновике доношени: своих друзей и знакомых мне людей (л. 108 об.)
¹⁵¹ В IV черновике доношения после этого слова имеется следующая зачеркнутая фраза: и ждем, все еще не идут (л 108 об.).
¹⁵² В IV черновике доношения добавлено: Но сказал ли это Султан Мустафа, это я забыл (д. 108 об.).
¹⁵³ В IV черновике доношения добавлено: если богу будет угодно (л. 108 об).
¹⁵⁴ В IV черновике доношения добавлено: Когда я стоял, наблюдая [за шедшим] народом, прислонившись к изгороди около своего дома, многие люди, все знакомые ж незнакомые, прощались со мной рукопожатием и некоторые из них сказали «О, велинимет! Молитесь за нас, и этим своим оружием мы, соединившись со своими мусульманами, произведем нападение и атаку на неверных (л. 108 об).
¹⁵⁵ В переводе XVIII о.: деревни Урус Улкей.
¹⁵⁶ В IV черновике доношения этому месту предшествует следующая фраза: Затем народ отправился в поход (д. 109 об).
¹⁵⁷ В IV черновике доношения добавлено: а соединялись бы с нашими мусульманами (л. 109 об).
¹⁵⁸ В IV черновике доношения добавлено: ко мне в дом (д. 109 об).
¹⁵⁹ В переводе XVIII в. Ороскул.
¹⁶⁰ В переводе XVIII а.: мусульманскому попу мулле Батырше.
¹⁶¹ В IV черновике доношения добавлено: в 50—60 чел. (л. 109 об).
¹⁶² В IV черновике доношения: при себе имели бы столько же, или больше людей» (л. 109 об.).
¹⁶³ В IV черновике доношения надписано над зачеркнутым: охваченный страхом (л. 109 об.).
¹⁶⁴ В IV черновике доношения перед этим словом имеется следующее зачеркнутое добавление: по имени Хусейн (л. 109 об.).
¹⁶⁵ Дословно: владельцам леса. В IV черновике доношения: черемисы, приезжающие за рубкой леса (л. 109 об.).
¹⁶⁶ В переводе XVIII в.: мещеряка.
¹⁶⁷ В IV черновике доношения: вашу лошадь мы не зарезали, близко не подходите» будем стрелять. Из имеющихся в наших руках 2 луков один не действовал; однако мой лук был хорош (л. 109 об.).
¹⁶⁸ В IV черновике доношения добавлено: [боясь, что] если они не попадут в меня, то я застрелю их (л. 109 об).
¹⁶⁹ В переводе XVIII в.: от сх дьяволов
¹⁷⁰ В рукописи: بهلرةةاادف
¹⁷¹ В IV черновике доношения после этою слова добавлено: что ми не имеем места, куда пойти (л. 109).
¹⁷²58 В рукописи: دمر يى مج اقزه بار — что является древней поговоркой и по смыслу означает, что всякая живая душа лелеет в себе всегда надежду
¹⁷³ В переводе XVIII а.: по жестокости сего народа.
¹⁷⁴ Дословно: съестного, продовольствие
¹⁷⁵ Шакирд — учащийся. Питомцы старых медресг, особенно дети бедноты, добывали средства для своего существования исключительно этим путем. Правда не всегда они ходили по домам, иногда подаяния давались приглашениях на молебны по разным случаям.
¹⁷⁶ В переводе XVIII а.: большего кода
¹⁷⁷ В IV черновике доношения посли этого слова имеются следующие зачеркнутые слова: и купив 2 дубленые шкуры (л. 109).
¹⁷⁸В рукописи: رئام س 1ش آؤلخد 1نى؛ что может обозначать и «в бывшем Надыровом ауле.
¹⁷⁹ В IV черновике доношения: среди нас поднялся шум, и они наскочили на нас в момент растерянности и отчаяния, [но] никого из нас не подстрелили и не закололи (л.109).
¹⁸⁰ В IV черновике доношения добавлено: На допросе старшины — «Почему вы с таким натиском напали на нас?» — бишкиры ответили: «мы думали, что вы мещеряки, а оказывается вы не мещеряки (л. 109).
¹⁸¹ В IV черновике доношения: Каким образом эти башкиры, когда бросились на вас е такой храбростью и отвагой, могли знатъ, что вы не мещеряки? — спросил другой (л. 109).
¹⁸² В переводе XVIII о.: мипу подали; пo данной мипе
¹⁸³ В IV черновике доношения добавлено: о трудностях повседневной жизни (л. 109)
¹⁸⁴ В IV черновике доношения добавлено: Кутлумета (л. 109)
¹⁸⁵ В IV черновике доношения добавлено и болезни (л. 109)
¹⁸⁶ В переводе XVJII с.: попа.
¹⁸⁷ В переводе XVIII а.: остови надежду, Многократно думал отечество оставить и отойтить, а потом, еще имея робкую надежду, таким образом думал о бедном состоянии мусульманов наших государыне довесть, или, оставя сие место, прочь отойти; а потом еще думал, что от меня грешного и несправедливого раба слова и объявлений, когда государыня за благо принять соизволят и от государыни прошение получать удостоюсь. В IV черновике доношения многократно пуская стремления своей мысля с птицу своего разуму в кружение и в полет по равнине отчаяния и отвращения, а также по равнине надежды и расскаяния, разыскивая пути упования я стоянки в этих равнинах: постараться ли мне довести о безвыходно-жалобном положении наших мусульман, в виду чинимых им религиозных и житейских притеснений до сведения ее величества нашего падишаха, или же, покинув эту страну, довести [об этом[ до сведения князей и султанов стран ислама н просить их помощи. Если даже эти князья, и султаны [на этот раз] и не услышат и не обратят внимание на наше уведомление, можно надеяться, что после неоднократных многих встреч: и настоятельных просьб, они наконец, услышат и окажут помощь. И еще, размышлял я, если под предлогом своей покорности и бедности буду стараться представиться ее величеству моему падишаху и доложить ей * положение: наших мусульман, то [наверное] достигну. Но [подумал к], при подобном положении, с моим обликом мятежа и измены падишаху, едва ли мои слова и объяснения будут приняты, и я буду удостоен милости и прощения (л. 106 об.)
¹⁸⁸ В переводе XVIII о.: болячки. В IV черновике доношения: проклятые явления (д. 106 об)
¹⁸⁹ В переводе XVIII а.: другие дела делать велят.
¹⁹⁰ В переводе XVIII в.: на клети.
¹⁹¹ В переводе XVIII в.:на двое разделяемся.
¹⁹² В IV черновике доношения добавлено: Вот почему нас называют двулопатниками (л. 106 об.)
¹⁹³ В переводе XVIII в.: болячек.
¹⁹⁴ В переводе XVIII в.: и ту брать запретили и во владение к горам подвергнули.
¹⁹⁵ В переводе XVIII в.: потом сам себе рассуждал и думал, что испугавшись и не имея упования в мыслях, яко в степи шатался и многия обстоятельства и пути видел, надобно ныне возыметь упование и, возвратясь не той степи, что видел, о том говорить вознамерился.
¹⁹⁶ П. Д. Аксаков — уфимский вице-губернатор (1740—1744), а Люткин — полковник, уфимский воевода, сменивший первого после его удаления от должности. —- См.: Витевский. Н. И. Пеплюев и Оренбургский край а прежнем его составе до 1758 г. Казань, 1897, стр. 394—395. — Сp. подробный сведения о деятельности Аксакова и судебном следствии над ним (там же, стр. 191-—216),
¹⁹⁷ Петр Степанович —- по видимому П. С. Бахметев, в 1739 г. поручик и комендант Челябинской крепости. — ЛОИИ Акад. Наук СССР. Собрание бумаг из архива Куника. Папка дел о В. Н. Татищеве, «А», стр. 119—120.
¹⁹⁸ Т. в. Аксакова и др.
¹⁹⁹ В переводе XVIII в: Также и около розового цвета иглы, а у золотой казны стражем змеи есть; та же именуемая живая вода «абухаят» (арабское слово, букв, значит «отец жизни») сего света в темном месте имеется и она так почтении и святости содержится,- что кто той воды одной капли прикоснется, не умрет и тако всего света за златую казну именуется.
²⁰⁰ В IV черновике доношения добавлено: В своем воззвании:, разъясняющем эти справедливости и возможности их достижения, я не относил злодеяния к ее величеству нашему падишаху, а приписывал исключительно злодеям-русским, выразив словами «в стране злодеев, то есть в подчинении у неверных злодеев-русских». Почему я назвал их неверными? Потому что люди любого вероисповедания веры только своей религии, с. исповедуют и признают только ее истинность, а [по отношению к] другим вероисповеданиям они являются неверными, то есть отвергающими и не признающими их истинность. Итак мусульмане верны вере гелама, то есть исповедуют и признают истинность ислама и неверны другим верам, кроме ислама, то есть отвергают их истинность. Также неверными называет не исповедующих веры ислама и всевышнего бога в своем Koране, где говорит: «Кто не верит в Фагота и уверует в бога, тот создаст себе твердую опору и предохранит себя от гибели» сура II, стих 256) (л. 106).
²⁰¹ Цитата из Корана, сура XXV, стих 70
²⁰² В IV черновике доношения после этого слова имеется следующее зачеркнутое место: Будем молиться за продолжительное царствование и за усиление ее власти- После такого самонаставления мы вдвоем со своим спутником, муллой Яхьей, намеревались перейти из Надировой команды в Казанский уезд, н направились. Но, отчаявшись из-за отсутствия паспорта, вернулись обратно. Затеи второй раз решили переехать на телеге (л. 107).
²⁰³ В переводе XVIII в.: отшед оттуда, подняв у мечета верхнюю доску, а тот мечет вошел и взошед на потолок.
²⁰⁴ В переводе XVIII о.: у мечета. кровильную доску.
²⁰⁵ В IV черновике доношения: в мечети голодным и без пищи, в ожидании следующего вечера и о том, что какой-то человек спрашивал Иш-Назара у его матери, и что он, не называя себя, пошел в мечеть, я точно знал согласно ее заявлению (л. 107 об.).
²⁰⁶ В IV черновике доношения вместо этой фразы приведена следующая: По пути из Уфы в Оренбург я встречал также и некоторых других рабов сатаны... Далее в рукописи черновика 3 слова не разобрано (л. 104 об.)
²⁰⁷ В IV черновике доношения: на расстоянии шарифы джира .Джир равен приблизительно полудесятине земли . так называли в прежние времена в татарских земельных общинах определенную посевную земельную площадь , приходящуюся на едока мужского пола в семье. (л. 104 об)
²⁰⁸ В переводе XVIII в. отсутствует. Далее в рукописи 1/3 страницы оставлена чистой, а со следующей начинается особое прошение на имя императрицы, которое является как бы резюме всею изложенного и содержит целый ряд конкретных Предложений.
²⁰⁹ В переводе XVIII государыня и обладательница.
²¹⁰ В IV черновике доношения: 1) Установления насильного совращения мусульман из веры ислама, совершаемого без позволении нашего падишаха, без согласия и желания самих мусульман, исключительно только в силу коварства и ненависти злодеев, я представления этим коварно и насильно совращенным из веры ислама людям свободы вернуться обратно в веру ислама; 2) освобождения от вновь наложенных повинностей, необязательных по прежнему обету; 3) предоставления свободы брать соль по прежнему из ныне запрещенной божественной сокровищницы; 4) назначения в наши крепости милосердных справедливых начальников; 5) запрещении невежественным старшинам решать наши религиозные и шариатские дела, повелев это исключительно нашим ахунам и ученым [богословам], решения которых допустимы по мнению этих ахунов; 6) раскрытия руки всепрощения для всех, которые, потеряв терпение от перешедших всякие границы притеснений злодеев, отважились, держали совет и действовали, чтобы избавить свои головы от этих злодеев и благополучно пребывать в своей вере, поскольку они не имели целью неповиновение и мятеж против ее величества, нашего падишаха, я поскольку они, в силу этих своих вынужденных советов и действий, были причислены к непокорным и мятежникам; для [всех] своих рабов Оренбургской губернии, явных и скрытых, являющихся [лишь] по видимости мятежниками, в том числе и для сего бедного раба; 7) Крепкого и прочного привлечения к себе в силу такого полного всепрощения надежды своих рабов, которые вследствие множества притеснений уже потеряли надежды (лл. 104 об —104). В переводе XVIII а. последний 5-й пункт основного тексти отсутствует.
²¹¹ В переводе XVIII и.: по чистой совести.
²¹² Появление этого пространною документа имеет свою небезинтересную историю, которая довольно полно восстанавливается на основании материалов, сохранившихся о делопроизводстве Тайной Канцелярии (РАФКЭ. Фонд быв. Государственного Архива. Разр. VII. Дело 1756 г., № 1781 ч. I, лл. 138-141 об., 145— 146, 152—155, 167, 218—226). Пользуясь ими, на ряду с другими публикуемыми о настоящем сборнике, нетрудно восстановить общую обстановку, которая вызвала к жизни данное доношение. Доставленный после задержания на Осинской дороге, в ауле Азяк, в распоряжение Оренбургской Губернской Канцелярии, Батырша 10 сентября 1756 г. был отправлен самым секретным образом, в особой крытой телеге, запряженной 2 лошадьми, в Тайную Канцелярии, в Петербург. Но, еще не доезжая до г. Владимира, он заболел 6 октября опасной болезнью, что и вызвало временную и непредвиденную остановку ею в Москве. Здесь, по освидетельствовании состояния его здоровья специально призванным из Медицинской Конторы доктором Грифом, обнаружилось, что у него [Батырши] под правою щекою опухоль и железы, и показалась материя и железы еще туги и надлежит де медикаментами оное обмяхчить, от того «: де делается времячем жар и безпокойство, однако ж крайней опасности в нем не видно. Помещенный первоначально на особливой квартире а Рогожской слободе, а потом переведенный а непосредственное сходство с Тайной Конторой, Батырша с самою начала доставления его в ее распоряжение был подвергнут расспросам через посредством приставленного к нему исправлявшего должность переводчика башкирскою языка а местной Иностранной Конторе Илью Муратова. Первые вопросы, поставленные им Батырше в порядке предварительною следствия, касались преимущественно выяснения его чина, родины и местожительства; и он на них сразу и коротко ответил, что отроду до ему более 30 лет, а сколько подлинно, сказать но упомнит, природою ж де он мещеряк Уфимской провинции, деревни Корышевой, в которой де он з женою и з детьми и жительство имел, и у мещеряков де и у башкирцев по причине тон, что он по их вере и закону учен, избран и по прошению тех народов был он у них муллою, то есть в их делах начальником, которые ему по ево должности во всем и послушны были. Но на дальнейшие, заданные ему уже по существу дела основные вопросы от чиненном им в Оренбургской и Казанской губерниях бунте и возмущении и о сообщниках ево, и с чего такое злонамерение они восприняли, Батырша категорически отказался отвечать, мотивируя подобное свое поведение нежеланием кому-либо, кроме самой императрицы, открывать всех подробностей дела и имеющеюся у нею немалого секрета. На соответственное отношение по поводу этих обстоятельств Тайной Конторы 28 октября 1756 г. последовал указ Канцелярии Тайных Розыскных Дел которым предписывалось сообщить Батырше, что об его намерении было докладывано императрице, но последней осуществление ею было признано невозможным за его болезнью. Взамен отведенной таким образом личной аудиенции .ему предла-галось о всех имеющихся за собою секретах, тако ж и о возмущении, о чем он был в Тайной Конторе спрашиван, изложить письменно, написаз обстоятельное доношение на высочайшее имя, запечатав своею печатью. 3 ноября означенный указ был. получен Тайной Конторой и тогде же доведен до сведения Батирши через актуариуса Илью Муратова при личном присутствии также обер-секретаря Конторы Михаила Хрущова. При этом, согласно полученному укаму, Батырша был совершенно заверен, что все написанное им будет действительно всеподданнейше донесено ея и. в., а сам он, когда свободитца от болезни, то взятьем сюда не оставитца.
На это предложение Батырша выразил полное свое согласие, но при одном условии, что все им написанное никто другой не роспечатывал, а прямо б де то доношение за печатью ево поднесено было самой ея и. в. При этом он выразил также желание, чтобы для памяти все то, о чем он прежде . был спрашиван, еще было ему истолковано и потом бы переводчик то все написал ему по-татарски. Просимое были исполнено, и Батырша выразил на это полное удовлетворение, прося за поздним ночным временем и слабостью здоровья лишь отсрочки для начала этого дела до следующего утра, когда объявленное доношение писать не охотно будет. На следующий день, утром 4 ноября, Батыршу опять посетили обер-секретарь Хрущов и переводчик Муратов, снова напоминание ему о необходимости написания доношения; но он со с воей стороны потребовал от обер-секретаря клятвенного подтверждения, что ни им, и никем другим не будет распечечатано все то, что в запечатанном виде будет предназначено одной императрице. .Получив и в этом отношении полное удовлетворение, Батырша изъявил окончительное согласие на составление доношения. Для исполнения намеченной работы ему были предоставлены чернильница, 7 по-татарски очиненных перьев, белая, бумага, собранная а 4 листа, и еще особый лист для черновых набросков, так как Батырша заявил, что оное доношение прежде станет на особом листе писать начерно, а потом переписывать нацело. Одновременно приставленному к нему караульному капитану кн. Волховскому дани быка строгая инструкция, чтобы он при том, когда оной Батырша писать будет, сам при нем был и смотрел бы прилежно недреманным оком, дабы он из написанного чего куда не спрятал, или б и не изодрал. Этот же караульный начальник должен был ежедневными рапортами постоянно держать Тайную Контору в курсе сей проходящей работы, сколько в которые сутки, или уже совсем оп [Батырша] напишет. Эти рапорты, следуя один за другим о течение всею ноября месяца, и. сопровождаясь . соответственными рапортами же Тайной Конторы в Тайную Канцелярию, позволяют до некоторой степени представить последовательность написания Батыршей данного доношения. Так, в первый день- работы, 4 ноября, им было написано начерно одна, и набело, на связанной в 4 листа бумаге, 2 страницы; на следующий день, 5 ноября, когда он в здоровье своем находился уже вполне в состоянии и болезни никакой в нем не признавалось, — 1 1/2 стр.. набело, 6 ноября — 1/2 crnp. начерно и 2 1/2 стр. набело; за время с 7 по 10 ноября —2 стр. на особливом листе, повидимому, начерно и 5 стр. набело. 11 ноября -1 1/2 стр. набело; 12 и 13 ноября — 2 стр. набело, 14 ноября потребована была новая бумага и написано— 1/2 стр. начерно и 1/2 стр. же набело; 15, 16 и 17 ноября —3 стр , 18 ноября - 1 стр. и, наконец, 19 и 20 ноября — 1 стр. Сведений о дальнейшем процессе работы Батырши над ею дополнением в делах Тайной Канцтлярию не сохранилось, но надо думать, что к 24 ноября 1756 г., когда происходила- отправка Батырши и всею им написанною а Петербург, она была уже закончена.
При этом все и написанное как набело, так и начерно, было положено в особый пакет и напечатано самим Батыршей печатью, которая во уверение была оставлена при нем.