И.Р. Габдуллин
В составе служилого сословия России ХV-ХVIII вв. особое место занимали потомки старой феодальной знати, как Золотой Орды, так и более поздних татарских государств Казанского, Астраханского и Касимовского ханств, Ногайской Орды. Эту категорию нерусского служилого населения издавна называли служилыми татарами. Вопрос об этой группе населения и в какой-то мере его производном татарском мусульманском дворянстве затрагивался большинством историков Урало–Поволжья.
Впервые в российской историографии к вопросу о татарском служилом сословии обратился П.И. Рычков в своей работе «Топография Оренбургская», изданной в Санкт-Петербурге в 1762 году. Помимо приведения полулегендарных сведений о происхождении татар и истории Золотой Орды, автор часть своей работы посвящает мещерякскому (мишарскому) населению Оренбургской губернии[1].
В ХIХ ? начале ХХ вв. интерес к истории народов Среднего Поволжья и Приуралья в Российской империи значительно возрос. Среди появившихся в это время работ можно выделить труды В.В. Вельяминова-Зернова, В.Н. Витевского, Н.А. Фирсова, И.М. Покровского, Г.И. Перетятковича, Е.А. Малова, Н.В. Никольского, В.А. Новикова и других. Так, в вышедшей в 1869 г. книге Н.А. Фирсова “Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 года и колонизация закамских земель в это время” большое внимание уделяется трансформации социального положения “служилых иноверцев” в период правления Петра I и появлению новой категории населения ? лашманов. По его мнению, в Российском государстве в связи с принятием на службу татарской знати образовался «особый» разряд служилого класса ? институт служилых татар («корпус служилых инородцев» или же «отдел»)[2].
Татаро-мишарской (мещерякской) проблематике уделили серьезное внимание и татарские просветители в ХIХ ? начале ХХ веков. Здесь, прежде всего, стоит выделить труды К. Насыри, Ш. Марджани, Р. Фахретдинова, Г. Ахмарова[3].
Советская историография становления и трансформации института служилых татар достаточно обширна. Здесь в первую очередь следует выделить работы видного татарского историка Г.С. Губайдуллина. Позднее, данная тематика нашла свое отражение в работах С.Х. Алишева, И.П. Ермолаева, Р.Н. Степанова, А.Х. Халикова и других [4].
В последние годы история дворянского сословия в Казанском и Уфимском уездах разрабатывалась Б.А. Азнабаевым, Д.А. Мустафиной, Е.В. Липаковым.
В то же время работ, посвященных инкорпорации в дворянское сословие Российской империи татарской феодальной верхушки, за это время было ничтожно мало. Можно выделить лишь исследования Д.И. Арапова, Г.А. Двоеносовой, С.В. Думина, С.Х. Еникеева, В.В. Первушкина, Р.Р. Хайрутдинова. Наиболее информативной среди них является книга С.Х. Еникеева «Очерк истории татарского дворянства» (вышедшая под научной редакцией С.В. Думина). Эта работа насыщена архивными и ранее опубликованными источниками, большая часть которых введена в научный оборот впервые. Исследование С.Х. Еникеева состоит из трех частей. Первая часть разделена на главы: 1. Золотая Орда; 2. Становление; 3. Под тенью креста (Полумесяц и крест); 4. Возрождение. В этих главах автор основное внимание уделил истории Мещерского края. По мнению автора на части Мещерских земель располагалось «вассальное Темниковское княжество», во главе которого стояли «потомки Саид-Ахмеда и проживали многочисленные выходцы из татарских орд». Здесь же автор рассматривает служебную деятельность татарской знати, христианизаторскую политику самодержавия в Мещерском крае среди татарских князей и мурз. Во второй части книги автор исследует историю ряда татарских дворянских родов, обосновавшихся в Оренбургской губернии (Акчурины, Бигловы, князья Еникеевы и Кугушевы, мурзы Еникеевы, князья Кудашевы, Мамлеевы, Сакаевы, Тенишевы, Терегуловы, Чанышевы). В третьей части работы, которая выступает как приложение, освещена деятельность созданного в 1990-е гг. в Уфе Меджлиса татарских мурз [5].
История татарских родов, утверждённых в княжеском достоинстве, рассматривается в III томе генеалогического издания «Дворянские роды Российской империи» под ред. С. В. Думина. Очерки по генеалогии отдельных родов (Акчуриных, Бающевых, Еникеевых, Кугушевых, Кудашевых, Тенишевых и др.), написанные С. В. Думиным, В. В. Первушкиным, С. Л. Шишловым и др., посвящены и православным, и мусульманским ветвям указанных фамилий (хотя часть последних не получила утверждения не только в княжеском, но нередко и в дворянском достоинстве) [6].
Привлекает особое внимание статья пензенского историка В.В. Первушкина, в которой также доказывается существование в ХIV ? начале ХVI веков независимого татарского княжества на современной территории Мордовской республики, Пензенской области и части смежных районов соседних областей («Темниковская Мещера»)[7].
Значимыми событиями в жизни татарского народа, в том числе и служилых татар, стали сопротивление насильственной христианизации и движение по возвращению в ислам. Из работ дореволюционных историков по истории христианизации населения Поволжья следует выделить книгу А. Можаровского «Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 годы»[8]VI — первой трети ХVIII вв. прежде всего старались христианизировать татарскую аристократию. При этом для последних принятие православия означало «потерю статуса правопреемника элитного носителя государственности татарского народа, разъединяло и противопоставляло ее мусульманскому населению края» [12]. В работе Д. М. Исхакова «Кряшены (историко-этнографический очерк)» детально проанализирована история формирования этнографических групп крещеных татар. В рамках данной работы определенное внимание было уделено и движению крещеных татар за возвращение в мусульманство. Автор связывает это явление «с процессом этнической консолидации в ходе формирования нации»[13]. В апологетическом для христианства духе рассматривает эту проблему М.С. Глухов, в частности он настаивает на давнем, еще до взятия Казани, возникновении группы «крещеных татар» [14].. Среди работ современных исследователей обращают на себя внимание работы казанского историка Ф.Г. Ислаева, посвященные деятельности Новокрещенской конторы в Казанской губернии. Им же был опубликован ряд документов, связанных с подготовкой вооруженного восстания против насильственной христианизации в 1748 году[9]. Причины и ход возвращения части татар-кряшен в мусульманство с позиции властей описывали Е. Малов, С. Рыбаков, С. Чичерина, Н.И. Ильминский. Подробные статистические сведения о крещеных татарах, в том числе и о «отпавших в магометанство», оставил Н.В. Никольский [10]. Из зарубежных исследователей часть своих работ, посвятили этому движению Габдулбари Баттал и Тамурбек Давлетшин. Оба исследователя отмечают прежде всего репрессивный характер противодействия властей отходу от православия крещеных татар[11]. В советской исторической литературе этот вопрос практически не освещался. Это было связано и с ложным советским «интернационализмом», и в какой-то мере с родившимся в 1920-х гг. постулатом, что «религия ? это опиум для народа». Лишь в последнее время стали появляться работы, в той или иной мере касающиеся проблематики возвращения татар к старой вере. В частности, следует отметить статьи И.К. Загидуллина и Д.М. Исхакова. В статье И.К. Загидуллина отмечается «номинальность и принудительный характер крещения», не способствовавших «религиозности крещеных татар». Он же констатирует, что власти в Х
В данной книге история служилых татар и татарского дворянства представлена в контексте общероссийской истории. Поэтому исследование не ограничивается исключительно территорией Республик Татарстан и Башкортостан. В той или иной мере оно затрагивает территории Пензенской, Самарской, Кировской, Челябинской, Оренбургской, Рязанской, Саратовской, Нижегородской областей, Республик Чувашия, Мордовия и Марий-Эл, то есть весь ареал проживания поволжских татар.
Документальной базой исследования стали прежде всего архивные источники и лишь отчасти – опубликованные материалы. Большинство документов вводится в научный оборот впервые. Это касается как истории становления и трансформации института служилых татар, так и возвращения татар к исламу. Нами использовались архивные источники, хранящиеся в архивах Москвы: РГАДА (Российский государственный архив древних актов), РГВИА (Российский государственный военно-исторический архив), АВПРИ (Архив внешней политики Российской империи), Санкт-Петербурга (Российский государственный исторический архив – РГИА), Оренбурга (Государственный архив Оренбургской области – ГАОО), Самары (Государственный архив Самарской области – ГАСО), Казани (Национальный Архив Республики Татарстан), Уфы (Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан — ЦГИА РБ).
В РГАДА автором изучены фонды: «Сенат и сенатские учреждения» (Ф. 248., «Герольдмейстерская контора» (Ф. 286), «Ландратские книги и ревизские сказки» (Ф. 350., «Экономические примечания к генеральному межеванию» (Ф. 1355), «Уфимская провинциальная канцелярия» (Ф. 452), «Уфимская приказная изба» (Ф. 1173. В фондах «Ландратские книги и ревизские сказки» и «Экономические примечания к генеральному межеванию» содержатся сведения о численности населения в Казанской и Оренбургской губерниях в ХVIII в., фамильном составе населения, площади земельных угодий. В фонде Сената имеются сведения о закабалении Тевкелевыми предков крепостных крестьян деревень Ново-Балтачево и Карьявды, списки татарских помещиков, имевших крепостных крестьян к 1713 г., перепись мещерякского населения Уфимского у. в 1720 г., данные о мечетях Казанского у., «сломанных» в 1740-е годы.
Материалы по землевладению и землепользованию татарских феодалов в ХVII—ХVIII вв. по Казанскому, Темниковскому, Свияжскому и Романовскому уездам были извлечены из фондов «Поместный приказ» (Ф. 1209), «Экономические примечания к Генеральному межеванию» (Ф. 1355) и «Спорные дела Генерального межевания» (Ф. 1324) РГАДА. Часть дел фонда «Поместный приказ» уже опубликована казанскими историками. Так же использовались материалы фондов «Разрядный приказ» (Ф. 210., «Крепостные книги» (Ф. 615), «Темниковская и Кадомская приказные избы» (Ф. 1122, 1167).
Значительная часть документального материала настоящей работы извлечена из фондов ЦГИА РБ. По дореволюционной истории Уфимского края здесь нами изучены фонды «Оренбургское губернское правление» (Ф. И–1), «Канцелярия Оренбургского генерал-губернатора» (Ф. И-2), «Канцелярия Оренбургского гражданского губернатора» (Ф. И-6), «Уфимское губернское правление» (Ф. И-9), «Уфимское губернское по крестьянским делам присутствие» (Ф. И–10), «Оренбургская казенная палата» (Ф. И–138., «Комиссия по наделению припущенников землей» (Ф. И–172), «Оренбургское магометанское духовное собрание» (Ф. И-295. Разрозненные материалы имеются также и в других фондах. Особую ценность представляли для нас документы фонда комиссии по наделению «припущенников» землей (Ф. И–172). В документах этого фонда имеются грамоты и записи, данные башкирами-вотчинниками края «припускаемым» ими на свои земли мишарям, тептярям, тюменцам. По этим грамотам можно определить время возникновения большинства селений края, места прежнего жительства переселенцев.
В данной работе использованы и опубликованные источники. В первую очередь, среди них следует отметить «Материалы по истории Башкирской АССР», которые содержат важные источники по истории Уфимского уезда в ХVII—ХVIII веках. Ценные сведения о численности населения Оренбургской губ. имеются в ведомостях мишарских и тептярских старшин, относящиеся ко времени VIII-й ревизии 1834 года [15]. Обширный материал по данной тематике содержится в опубликованных казанскими историками писцовых книгах Казанского уезда за 1602–1603 гг. и 1647–1656 гг. [16].
Настоящая работа ставит своей целью ознакомить читателей с основными вехами истории становления и трансформации сословия служилых татар, инкорпорации татарских феодалов в состав российского дворянства. До настоящего времени еще практически не было специальных исследований по данной тематике. В связи с этим, мы далеки от намерения осветить в своей работе историю служилых татар и татарского дворянства во всей полноте. Мы надеемся, что настоящее исследование поможет читателю глубже понять историю Урало-Поволжского региона.