Станичные, сторожевые и городовые службы

Охрана края подразумевала не только удержание в повиновении местного населения, но и предупреждение вторжений извне. В 1571 г. была организована всероссийская система защиты южных рубежей России, но левобережье Волги и юго-восточные границы не вошли в эту систему. Поэтому охрана этого участка границы целиком легла на плечи понизовых дворян. Кроме того, уфимцы посылались на годовую службу на Терек, Царицын и Кунгур. Годовая или четырехмесячная служба в посылках по вестям была традиционной для Московского государства. В «очередь» можно было послать за себя брата, сына, племянника, даже не верстанных в службу. Но на деле очередность годовой службу не имела значения. Как отмечает А.А. Новосельский, решающую роль в определении очередности играли окладчики, которые нередко злоупотребляли, отставляя от годовой службы представителей влиятельных родов служилого города . Подобные примеры имели место и в Уфе. Так, в 1674, 1678 и 1684 гг. уфимцы, бывшие на годовой службе в Царицыне требовали, чтоб на Терек и Царицын посылались те уфимцы, которые на той службе не бывали .

Впрочем, более обычной для уфимцев была служба внутри уезда, организованная по принципу станиц, застав и отъезжих сторожей. От нее освобождались только дворяне, отставленные от полковой службы «за старостью и увечьями». Они, судя по тексту наказа воеводе Ф.И. Сомову, командовали отрядами стрельцов, несших службу на городских башнях, на стенах и у всех 6 городских ворот. Город жил в обстановке постоянной угрозы, и уфимцам крепко наказывалось жить с «великим береженьем, чтоб на Уфе на городе и остроге в день и ночь караулы беспрестанны» . Но отставные дворяне охраняли не только город. По утверждению Р. Игнатьева : «От Уфы реки к Белой... существовал некогда ров с палисадом, на пространстве 10 верст здесь находилась сторожевая башня, при которой содержался караул из стрельцов и городовых дворян. Все это пространство называлось засекой» . Служебные обязанности отставленных от полковой службы дворян считались довольно легкими, поскольку денежное жалованье им не выплачивалось.

Основная же масса служилых людей посылалась вглубь уезда в проезжие станицы и заставы. Этот вид службы многом соответствовал нормам устава 1623 г. о сторожевой и станичной службе. И.Д. Беляев достаточно подробно изучил по характер станичной и сторожевой службы . Так, устав 1623 г. предусматривал явку служилого человека с необходимым количеством вооружения и лошадей. Детально были расписаны сроки пребывания на службе, меры наказания за неявку или опоздание. Большая часть устава была отведена описанию тактических действий станичников. В случае обнаружения неприятеля служилые люди обязывались посылать в город вести с подробным описанием количества противника, его вооружения, намерений, скорости передвижения и удаленности от ближайшей крепости. В отличие от классической станичной службы, на уфимских станичников возлагались и дополнительные задачи. Как отмечает А.А Преображенский, с учреждением официального тракта в Сибирь от Соли Камской на Верхотурье правительство из фискальных соображений стремилось запретить другие пути за Урал, в том числе и старую Казанскую дорогу, которая проходила через Уфу. Однако ей продолжали пользоваться русские переселенцы . Большинство уфимских станиц посылались именно на Казанскую дорогу. Это направление было приоритетным еще и вследствие усиления потока бежавших из Казанского уезда ясачных людей. Для многих из них убежищем от налогового гнета стал Уфимский уезд. Это беспокоило власти, и в наказах уфимским станичникам предписывалось не допускать казанским ясачным татарам и черемисам селиться в Уфимском уезде. Но все же главной задачей станичной службы было своевременное оповещение городовых воевод о появлении военных сил противника. Обширность Уфимского уезда и удаленность Уфы от ближайших военных центров нередко приводили к тому, что уфимские станичники опаздывали с вестями. Впрочем, власти не воспринимали эти случаи как серьезную провинность, хотя по уставу 1623 г. за опоздание «вестей о приходе воинских людей и учиненные от них разоренье» виновникам грозила смертная казнь. Например, в 1676 г. казанские башкиры напали на Закамские крепости и «учинили там большое разоренье» . Уфимский воевода В.И. Хитрово, получив вести от станиц о приближении противника, не дал о том знать в Казань. Тем не менее, Казанский дворец только погрозил воеводе опалой и даже не снял его. Возможно, смягчению наказания способствовала грамота, в которой И.И. Хитрово писал в Москву, что «Уфа город дальний а если давать прогонных для единой посылки в Казань с Уфы и тем бы твоей Великого Государя казне учинилась великая убыль» . Далее воевода отмечает, что хотя уфимские станицы и доезжают до тех урочищ, но закамские города находятся в ведении казанских, а не уфимских властей.

Очень часто случалось так, что наличных сил и средств не хватало даже на то, чтобы обезопасить саму Уфу от внезапного подступа неприятеля. Так, совершенно неожиданным для уфимских властей было появление весной 1682 г. вблизи города тридцатитысячного войска калмыков. Воевода А.М. Коркондинов не успел не только оповестить ближайшие города об осаде (об этом узнали в Казани двумя месяцами позже от крестьян), но даже эвакуировать население ближайших к городу сел и деревень . Поэтому нередко станичники только проверяли сведения о приходе противника, полученные от местных жителей. В 1684 и 1690 гг. по Сибирской дороге посылались уфимцы «для проведовывания вестей о приходе калмыцких воинских людей» .

Если станичники все время должны были находится в движении, как отмечается в уставе 162З г., «не оседая с коня», действовать скрытно, «осторожливо», то заставы учреждались как постоянные пункты в наиболее важных местах Уфимского уезда. Здесь требовалось круглогодичное военное присутствие. На заставщиков возлагались не только задачи обнаружения противника, но и охрана и доставка в Уфу собранного в ближайших волостях ясака. В Уфимском уезде такие заставы были на реках Тулве, Таныше, Уране, Арсе и Байте. Поскольку заставным головам приходилось иметь дело с большим количеством собранного ясака, то служба эта считалась весьма выгодной. Судя по челобитным уфимцев, назначение на заставы считалось пожалованием, а не очередной службой. Злоупотребления уфимцев, находившихся на заставах, часто вызывали жалобы местного населения. В 1692 г. черемисы и мордва всех 4 дорог били челом, чтоб «детям боярским и дворянам никому из них на заставах быть не велено, чтоб им от тех посыльных людей нигде бою и грабежу не было» . Впрочем, заставы были не только в глубине башкирских волостей, но и на основных трактах, проходящих через Уфу. Здесь компетенция заставных голов могла варьироваться в зависимости от конкретной обстановки. В наказе заставному голове М.А. Лопатину в 1671 г. предписывалось: «Стоять на Казанской дороге и смотреть на крепко проезжающих людей которые едут в город Уфу расспрашивать всячески которых городов и для чего и откуда едут и да будет сыщется по расспросным речам хотя малым чем к воровству причастны к Стеньке Разина и тех людей расспросные речи немедля присыхать на Уфу со стрельцами, а самому беречься накрепко, чтоб проезжающие люди объезжими дорогами в город Уфу не езжали» .