Н.А. Гурвич - наш земляк

«Сарынь на кичку!»
По приговору 10 декабря 1873 г. от башкир вотчинников Урман-кудейской волости, известными Дмитрием Семеновичем Волковым и Корнилом Аверьяновичем Морозовым приобретено 14 000 дес. Земли за 25 200 руб. с правом совершения купчих крепостей как на свои имена, так и на других лиц, которых они укажут, и по купчим крепостям 1873 г. из 14 тысяч десятин досталось на долю закупщиков только 5 000 дес., на остальные же 9 000 дес. купчия были совершены башкирами «разному служилому люду, необходимому (в делах скупок) для замазки им ртов» (см. Остроумный смельчак).
Этим разным служилым людом были следующие господа: а) Гурвич, которому досталось 1 000 дес., б) Бопье – 1 000 дес., в) загорский – 2 000 дес., г) Кротков – 2 000 дес., д) Штехер – 2 000 дес., е) Шкапская – 1 000 дес; всем по купчим 1873 г. 18 декабря по 1 руб. 80 к. за десятину.
Независимо от сего, из дачи Минской волости дер. Кубовой и Тауфтыменевой, при посредстве тех же лиц и в то же время, т.е. в 1873 г., приобрели: Волков на свою долю 2 500 дес., Загорский – 1 500 дес. и Панов – 1 000 д., все по 2 р. за десятину.
Весь этот «люд», эти господа, не случайно забрели сюда и так как они под наше перо попадаются в первый еще раз, то и разберем их. Для нас, конечно, важно в особенности их общественное и служебное положение, благодаря которому они имели прямое или косвенное влияние на расхищение башкирских земель, и почему именно и создалась у меня фраза, что этот «служилый» люд был необходим скупщикам и таковым нужно было «замазать рты», как говорит пословица, что «сухая ложка – рот дерет», а известно, что «не каждый роток – накинешь платок».
Да кроме «замазки», как между настоящими лицами, так и между всеми скупщиками башкирских земель и, вообще, деятелями легкой наживы, создавалась прочная рублевая связь, если позволено будет так выразиться, чрезвычайно рельефно характеризующая наше «экономическое время». Рублевою назвал я потому, чтобы отличить эту связь от других связей, обхватывающих человечество, это – служебной, политической, родовой, религиозной, литературной, идейной. Связь так плотно, как бы цементом сковывающая хищников, именно и была связь «рублевая», а не какая другая; дальше набивания кармана тут не шло, но за то набивка была уже разносторонняя, захватывающая и не одни башкирские земли, а «кто где превозмог»: тут и общественные и казенные сундуки, и кабаки, и земский пирог, и т.п. Но воротимся к начатому.
Гурвич, Николай Александрович, действительный статский советник, доктор по образованию, редактор «Уфимских Губ. Вед.», секретарь статистического комитета и всех благотворительных обществ, земский и городовой гласный, почетный мировой судья, член крестьянского банка от земства, редактор «Земского Вестника» (бывшего) и т.д., и т.д. На нем лежит столько всевозможных обязанностей, что нужно удивляться, когда это Н.А. успевает за всем, если принять во внимание, что он уделяет несколько вечерков и на партию преферанса со старушками благотворительницами. Да, он занят по горло!
Чем объяснить появление Н.А. в Уфе не знаю, но он не местный, и фамилия указывает на его семитическое происхождение, чем он, по слухам, очень недоволен и будто бы даже скрывает. Известно только, что он явился сюда бедным врачом, дослужился до «степеней известных» и, округлив свое брюшко, не забыл округлить и карман, конечно путем усиленного труда. Занимаясь главным образом статистическим комитетом, он прослыл за местного ученого и всезнающего человека, чему помогла его ученая статья, кажется о населении, напечатанная сначала в «Известиях Русского Географическаго Общества», а потом в местных губернских ведомостях, «Памятной книжке», «Вестнике Уфимского Земства», за редактирование котораго Н.А. получал 700 руб. в год, хотя редакция состояла только в подборе журналов и докладов и ее мог вести каждый писарь. Писал он и по истории края, и по скотоводству, и по свойственному ему положению, конечно, главные скоты остались неописанными; известен же он стал в особенности массой мелких статей, хвалебных гимнов, панегириков, в которых курил фимиам пред сильными местными дельцами. Помнится мне, хотя наверное и не знаю, что тот же Гурвич, после покупки г. Заварицким и К' земли в Булекей – Кудейской даче, поместил во «Всемирной Иллюстрации» статью о достопримечательностях Уфы с рисунками и в числе достопримечательностей отметил и хищение башкирских земель и не без ядовитой колкости, но увы! На другой год сам поступил в ряды любостяжателей.
Благодаря уживчивому и услужливому характеру, он брался было и за другие должности: чиновника особых поручений губернатора, секретаря губернского по крестьян. Дел. Присутствия, но там не повезло, просто оказался не в состоянии. За то Н.А. оратор и такия речи разводит в думе и земском собрании, что уфимцы только ахают и слушают, откуда премудрость берется, не даром говорят, что и в малом теле может жить великий дух.
До 1873 года Н.А. хотя и проживал в Уфе 25 лет, но был все еще чужим человеком – кочевником: не имел ни какой крепи к земле, а с этого года ему повезло; вдруг ему достается и 1 000 дес. башкирской земли по покупке и в 1876 г. в апреле 999,3 дес. за 1 369 руб. из запасных башкирских земель на льготных условиях, т.е. с разсрочкою платежа, но Н.А. этой милостью не воспользовался и все деньги уплатил сразу.
Обыкновенно у нас было так: кто покупал в «Уфе» башкирские земли сам, тому в «Оренбурге» запасных земель не назначали и это разграничение было системой, потому что»уфимцы» злились на генерал –губернатора Крыжановского за его преследование покупок, а «оренбуржцы» злились на Уфу за разные подвохи и как на «воровское гнездо», где их третировали и не обращали внимания. Но существует хорошая русская пословица, что ласковый теленок двух маток сосет… Гурвич и от «Уфы» попользовался, и от «Оренбурга» на львином обеде ушком удовольствовался. И вышло так, что и неприятностей не получил, ни с кем не разошелся, никого против себя не вооружил, и свои интересы соблюл, - 2 000 десятин получил.
Не знаю, что сделал Н.А. с участком в Урман-Кудейской волости, но на запасном он поселил деревню Гурвичевку – переселенцев, на арендных правах и на таких условиях, которыя создают из переселенцев наших арендаторов – ирландцев. Так, в одном из пунктов заключеннаго ими условия говорится, что переселенцы не имеют права оставить аренду у Гурвича раньше окончания срока – 12 лет, или особаго с землевладельцем письменнаго условия; в случае же нарушения этого обязательства всеми или отдельными лицами, они предоставляют право взыскать – со всех их и за каждое отдельное лицо – ту часть арендной платы, которая будет причитаться за остальные годы аренднаго срока; так например, если бы все арендаторы, или кто либо из них, вздумали оставить поселок или часть его на 2-й год арендного срока, то уплачивается за 11 лет, на 3-й – за 10 л., на 4-й – за 9л. и т.д. Уплата эта обезпечивается всем имуществом крестьян. Я не стану приводить этого условия пространно, но укажу только на то, что «сочинительская» жилка в нем заявила себя разносторонне. Кстати упомяну, что этот участок находится в даче Яик-Субильшинской волости (см. «Ревизор благоприобретатель»), не далеко от д. Слак, башкиры которой долго тут «бунтовали» и не давали новым владельцам «белой кости» пользоваться запасными участками, но … сила солому ломить … многих из них осудили и разогнали по острогам, арестантским ротам и т.п.
…. Все эти господа в обществе играют видную роль и занимают солидное положение, иначе их бы не привлекли к участию в столь славном деле, как обезземеливание башкир.
Все описанные покупки совершены противузаконно, против правил 10 февраля 1869 г., но они не кассированы генерал-губернатором, и названным господам предоставлено тихое и мирное набивание своих карманов, просто только потому, что насаждение мелких собственников среди диких инородцев входило в программу Крыжановскаго, о чем он так усердно хлопотал, образовывая и раскидывая направо и налево запасные участки. Сим же объясняется и получение запасных участков некоторыми названными лицами, участвовавшими в покупках.
Противузаконны же покупки эти были тем, что совершены до отвода башкирам душевых наделов и хотя по свидетельству о свободности проданных земель, но основанному на ссылках на свидетельство, выданное Кузнецову, которое «признано противузаконным». Кроме того, на эти покупки не было обращено надлежащего внимания, хотя башкиры и жаловались, и не было произведено ни дознания, ни следствия; мне же положительно известно, хотя, конечно, на это письменных доказательств у меня не имеется, что тут при совершении приговоров «работали» какие-то казаки. Они были организованы кем-то из вольных доброхотов и по исполнении своей миссии разбрелись, как тараканы по своим щелям.
… Все эти господа, в противоположность Гурвичу и К', частию связаны между собою родством, частию занимают в Уфе порядочное положение, а Пекер составляет даже часть «губернского ядра», но все они ничем особенным не выдаются и в общественных делах принимают слабое участие. Как бы то ни было однако, но привлечение их к покупке учинено не без умысла. Тому, кого не хотели пускать на «жранье» башкирских земель, ничего не досталось, а Уфа не такой город, чтобы в нем не было капиталистов, «не клином сошелся», а всетаки получали землицу только избранные, «излюбленные» люди местнаго кагала.
И вот, разсказавши только одни факты, и умолчавши об очень-очень многом таком, что не имеет письменных документов, я думаю, что был прав, поставив в заглавии этого очерка, исторический клич волжских разбойников, когда те нападали на торговые суда и кричали: «Сарынь на кичку»!
Н.В. Ремезов. Очерки из жизни дикой Башкирии. Быль в сказочной стране. Изд. 2-е испр. и доб. Москва, Типо-литография Высочайше утвержд. Т-ва И.Н. Кушнеров и К' в Москве, Пименовская ул., собств. дом. 1889. Стр. 246 -258.